На следующий день все повторилось – и нещадно палящее солнце, и безразличное лицо дежурного, и отчаянное преодоление боли. Только на сей раз потренироваться не удалось. Обидчик возник рядом уже через несколько минут. Слов сказано не было, кулаки пошли в ход сразу. Еще вчера Штерн понял, что тягаться с противником он не может не только в силе, но и в умении. А потому, как советовал старый Плащ, Штерн старался сохранить голову холодной, запоминал и учился. Он уже понял, что здоровяк не бьет со всей силы, то ли считая это ниже своего достоинства, то ли рисуясь перед окружающими. Поэтому, показывая, что он быстро теряет силы (что было не так уж далеко от истины), Штерн терпеливо ждал. И как только противник отвлекся, выбросив руку почти не глядя, юноша поймал ее в захват и распрямился маленькой яростной пружиной. Он успел нанести сразу несколько болезненных ударов, одним из которых расквасил обидчику нос. Задира отскочил назад, держась за лицо. Его глаза быстро наливались краснотой и яростью.

– Ты труп! – бросил он, одновременно рванувшись вперед, по-бычьи наклонив голову.

Уклониться не было времени и сил. Штерна будто ударило бревном. Теперь здоровенные кулаки летали с такой силой и скоростью, что ребра юноши затрещали вполне буквально. Через миг он уже лежал на земле, отчаянно закрывая руками голову. Штернов мучитель не собирался останавливаться, нанося удары руками и ногами и явно собираясь исполнить угрозу.

– Джинн, хватит! – ломкий басок долетел до слуха Штерна будто издали.

Стараясь собрать уплывающие в разные стороны чувства, он поднял глаза на второго курсанта. Тот был немного старше Штерна, остролиц и худ, сухие веревки мышц на загорелой груди делали его похожим на небольшую охотничью собаку.

– Джинн, ты победил, хватит на сегодня, – второй парень явно опасался того, которого он назвал Джинном, но старался держаться уверенно.

Задира повернулся к нему – глаза сужены, зубы сжаты, грудь сотрясает яростное дыхание.

– Диез, уйди. Уй-ди.

Худощавый парень помедлил секунду, затем сделал решительный шаг к лежащему Штерну. Джинн сдавленно зарычал и рванулся навстречу. И растянулся на земле, не добежав два шага. Дежурный появился над ним будто из воздуха. От ленивого безразличия не осталось и следа. Взгляд военного не хуже ножа пригвоздил к земле пытающегося снова вскочить забияку.

– Прекратить, – бросил одно слово дежурный.

Молодые люди поднялись на ноги. Никто и не думал спорить. Рекруты направились обратно к непонятным металлическим конструкциям, на которых занимались раньше, а Штерн, шатаясь, потащился к выходу. Юноша успел заметить, как Джинн бросил угрожающий взгляд на остролицего парня, но наткнулся на куда более жесткий взгляд дежурного и передумал.

Под зеленым тентом Штерна поджидал капитан. Все так же сидя на шатком стуле, он невозмутимо наблюдал, как тяжело дышащий юноша заваливается на кровать и, морщась, осматривает многочисленные кровоподтеки.

– Должен сказать, это не совсем те тренировки, что я тебе рекомендовал, – участливо, но с иронией отметил Куратор. – Однако отдаю должное, ты неплохо справляешься.

– Вы так думаете? – попытался поддержать ироничный тон юноша, но закашлялся и скорчился от боли.

Капитан тактично промолчал и дождался, пока с лица мальчика сойдет гримаса страдания.

– Однако день за днем ты снова идешь на площадку, и не похоже, что ты не знаешь, что делаешь.

– Возникли трудности. Как-нибудь перетерплю – не бросать же начатое. Жители Окраины не отступают так легко.

Штерн не рисовался, он говорил со спокойной, железной убежденностью. Куратор снова сложил ладони перед собой.