– Ты прям по серьёзному всё! – оценила Регина.

– Ну так и дело не детсадовское, согласись.

– Соглашусь. Вероник, какова моя задача?

– Ты просто сидишь рядом и наблюдаешь. Вдвоём не так страшно.

Регина не ответила. Ей немного не по себе было. И вроде как её участие в ритуале не планируется, а всё равно страшновато. Как там всё ещё повернётся? Глупость, конечно. Поиграется Вероника, позабавит себя страшилкой, да этим дело и закончится. Ну какая из неё ведьма? Правильно! Никакая!

А Вероника тем временем переоделась, разулась и снова полезла в сумку. Извлекла оттуда настольное зеркало, коробок длинных, походных спичек, лист крафтовой бумаги, перьевую ручку. Да не ту, в которую баллончик заправляют, а настоящую, какими раньше писали, макая едва ли не перед каждым словом в чернильницу. Дальше из недр сумки появились небольшие глиняные мисочки, одна плотно закрытая крышкой, и в ней обнаружилась земля, вторая – пустая, в неё Вероника воды налила.

– Ну что ж, – последней доставая из сумки фотографию Гриши, вздохнула она, погладила изображение, грустно улыбнулась ему, – Пора начинать.

– Вероник… ты уверена? – вдруг не на шутку испугалась Регина.

– Конечно. Иначе для чего мы тут? Идём же.

И они пошли. Вероника зажгла все свечи, установила зеркало перед ними, положила фотографию, поставила мисочки с водой и землёй. Появилась ещё одна мисочка, совсем крошечная, её Регина раньше не видела, и рядом с ней с глухим, лёгким стуком лёг на полку старый-престарый нож.

Регине расхотелось задавать вопросы, захотелось сбежать. Вот прямо сейчас обругать Веронику, обозвать дурой пришибленной и, хлопнув дверью что есть мочи, бежать отсюда, но, закрываясь, скрипнула дверь, Регина моргнула. Ещё есть возможность уйти. Ещё не поздно… Но она осталась. Осталась и во все глаза наблюдала за Вероникой. За её действиями, эмоциями, выражением лица, взглядом… ловила каждую мелочь, для чего-то делая в памяти зарубки. Для чего и сама не знала, просто казалось важным запомнить всё до мелочей.

Вероника сейчас казалась незнакомой и чужой, Регина будто впервые видела её и удивлялась случившимся в девушке переменам. Казалось, она вошла в транс, действия осуществляет механически, находясь где-то очень далеко от этой бани, от Регины и от целого мира. И сейчас Вероника казалась красивой. Ослепительно красивой, необыкновенно! Её взгляд, наполненный фанатичным огнём, завораживал, заставлял молчать, приглядываться, прислушиваться, он пригвождал к месту, и Регине казалось, что она и сама уже находится в изменённом сознании.

Промелькнула мысль о наркотиках. Может это они? Да вряд ли, ничего подобного за Вероникой замечено не было, она не пьёт даже, а курит так редко, что лучше бы и совсем не курила, зачем ей это? Так что вряд ли наркотики…

Но неужели она способна на то, чтобы вогнать себя в состояние близкое к эйфории? Чтобы отрешиться от мира настолько, что б перестать замечать его. Не слышать, не видеть, не понимать… Где она сейчас? Что видят её глаза? Мерцающие огоньки свечей? Фотографию красивого парня, над которой занесла ладони?

И конечно, засмотревшись на Веронику, Регина пропустила момент, когда та, молниеносным движением схватила нож и чиркнула себя по ладони. Ладонь окрасилась алым, Регина вскрикнула и зажала рот руками, в подставленную мисочку с ладони Вероники закапала кровь.

Порез оказался глубоким, Вероника перестаралась, и кровь бежала ручьём, сначала в одну мисочку, потом во вторую и в третью. Из рукава Вероника выхватила льняную тряпицу, ловко замотала раненую ладонь и продолжила ритуал, Регина, забившись в уголочек, тряслась от страха, но тем не менее, глаз не сводила с приятельницы, наблюдала, и лишь сердечко бухало в груди, да кровь шумела в ушах…