Рол воспользовался этим долгожданным союзником, чтобы прорваться сквозь кольцо врагов. Он бежал зигзагами, стреляя на ходу, то и дело меняя позицию, чтобы сбить преследователей с толку. Тень следовал за ним неотступно, как верная тень, атакуя любого, кто осмеливался приблизиться к его хозяину.
Битва длилась, казалось, целую вечность, хотя на самом деле прошло не более времени, за которое можно было бы сварить горшок пищи. Рол чувствовал, как силы постепенно покидают его измученное тело, но продолжал сражаться с отчаянием обреченного. Его лицо было покрыто кровью – своей и чужой, смешавшейся с потом и грязью в устрашающую маску воина. Плечи ныли от многочисленных ударов, полученных в ближнем бою, а легкие горели от дыма, заполонившего воздух.
Постепенно крики стали стихать, сменяясь тревожным гулом пламени, пожирающего хижины. Рол огляделся и увидел, что большая часть поселения охвачена безжалостным огнем. Женщины с детьми в панике бежали прочь, скрываясь в темноте леса, неся с собой лишь то, что успели схватить в спешке. На мгновение Рол почувствовал острый укол совести – он знал, какие опасности таит в себе дикая природа, особенно для беззащитных детей и стариков. Но тут же отогнал эту непрошеную мысль – сейчас его заботило только выживание собственного племени.
Когда последние очаги сопротивления были подавлены, Рол стоял посреди горящего поселения, тяжело дыша, опираясь на копье. Тень прижимался к его ноге, зализывая полученные в бою раны своим шершавым языком. Вокруг них догорали хижины, воздух был насыщен дымом, запахом крови и смерти.
Пламя безжалостно пожирало поселение племени Та-Ну-Ри, превращая некогда процветающее место в пепелище. Рол мчался сквозь этот огненный ад, его мускулистое тело блестело от пота в отблесках беснующегося пожара. Каждый его шаг был наполнен решимостью и остатками ярости битвы; глаза, покрасневшие от дыма и напряжения, неустанно сканировали окружающее пространство в поисках выживших врагов или ценной добычи.
Жар был почти невыносимым, обжигающим кожу даже на расстоянии. Рол чувствовал, как его кожа словно плавится под натиском стихии. Волосы на руках и голове скручивались от высокой температуры, источая запах горелой плоти. Дым, едкий и густой, заполнял легкие, заставляя воина то и дело прерывисто кашлять, сплевывая черную слюну. Но Рол не останавливался, движимый инстинктом охотника и воина. Его движения оставались точными и целеустремленными, как у хищника, преследующего раненую добычу.
Ворвавшись в очередную хижину, еще не тронутую огнем, Рол замер на пороге, привыкая к полумраку. Его грудь тяжело вздымалась, ноздри раздувались, втягивая воздух и фильтруя знакомые запахи жилища – кожи, дыма, пищи и.. страха. В темноте, нарушаемой лишь отблесками пожара, проникающими сквозь щели в стенах и крыше, он увидел ее. Та самая девушка, чей крик поднял тревогу, сидела, сжавшись за большими глиняными горшками с зерном. Ее глаза, широко раскрытые от ужаса, отражали пляшущие языки пламени снаружи, а тело дрожало, как осиновый лист на ветру поздней осени.
Не раздумывая ни секунды, движимый инстинктом и необходимостью, Рол бросился к ней. Его руки, покрытые шрамами и свежими ранами, крепко схватили девушку за плечи. Она завизжала, как раненое животное, ее голос был полон первобытного страха и отчаяния, пронзивший сердце Рола подобно ледяному копью. В следующий момент она начала отчаянно сопротивляться, извиваясь в его хватке, словно пойманная змея в руках неопытного змеелова.
– Отпусти! Отпусти! Ты убить все мое племя! Зверь! Дух! – кричала она на ломаном языке, понятном Ролу, ее голос срывался от напряжения и страха, слова звучали резко и отрывисто, как удары камня о камень.