Когда мы впервые уехали из дома, это были три кошмарных дня. Три дня, когда он не мог уснуть в новом месте, кричал до 5-ти утра, а потом засыпал от усталости. Но я знала, что, если мы хотим победить страх перемен, нам нужно идти до конца.

Я намеренно меняла отели каждые три дня. Как только он привыкал к новому месту, мы переезжали снова. Каждый раз это были бессонные ночи, слёзы, истерики тревога. И каждый раз – новый маленький шаг вперёд.

Поездки на машине были просто адом. Он кричал. Он дрыгал ногами. Бил меня, вырывал мои волосы. Извивался, как змея, вырываясь из моих рук. Он категорически не хотел садиться в детское кресло. Для него это было похоже на ловушку, ограничение свободы – он ощущал его как угрозу. Я пыталась успокаивать. Обнимала, гладила по голове, шептала: – Всё хорошо, малыш. Не бойся. Мама рядом. Я не дам тебя в обиду.

И только потом, с огромным трудом, мне удавалось усадить его в кресло.

Со временем у меня выработался условный рефлекс:

только стоило подумать, что нам снова нужно ехать на машине, как меня начинало трясти. По спине, от затылка до копчика, прокатывался ледяной пот. Я ловила себя на том, что даже не хотела выходить из дома, лишь бы не переживать этот маленький семейный кошмар заново.

Также в нашу домашнюю терапию я постепенно добавила элементы программы Son-Rise (Сон-Райс) терапии – подхода, основанного на уважении к особенностям ребёнка и создании доверительной среды через вовлечённую игру. Мне близка эта философия: не исправлять ребёнка, а строить с ним мост, входить в его мир, чтобы потом мягко и с любовью пригласить его в наш.

Кроме того, я начала использовать карточки Домана – метод, направленный на развитие зрительной памяти и речи через визуальные стимулы. Занимались короткими, но регулярными сессиями: показывали карточки, озвучивали, повторяли. Мой сын реагировал – не сразу, но с интересом. Постепенно это вошло в наш ежедневный ритм как игра с пользой.

Вода, которая лечит

Мой сын, познакомился с водой раньше, чем с многими вещами в этом мире. Ему было всего пять месяцев, когда я впервые осторожно опустила его в бассейн. Я волновалась, переживала, правильно ли делаю, но стоило ему ощутить воду, как он сразу перестал ёрзать и замер. Он не плакал, не испугался – наоборот, будто растворился в этих мягких, текучих объятиях. С первых же занятий стало ясно: вода – это его стихия. Ещё через пару месяцев он начал плавать так, как будто всегда это умел. Он интуитивно чувствовал своё тело в воде, легко удерживал равновесие, не боялся нырять. В отличие от многих детей, которые сначала настороженно относятся к воде, он принимал её как что-то естественное, родное. И это стало для него не просто спортом, а чем-то большим.

Плавание помогало ему успокоиться. Когда на суше он был бесконечно активен – прыгал, носился, лез на шкафы, ему было трудно оставаться на месте, – в воде он становился другим. Она обволакивала его, мягко направляла, позволяла двигаться без ограничений, но при этом как-то волшебно снимала напряжение. Каждое занятие было не просто тренировкой, а временем, когда он мог быть самим собой.

Я заметила, что после плавания он становился спокойнее, собраннее. Иногда после долгого дня, полного раздражителей, если мы приходили в бассейн, он буквально преображался. Его мышцы расслаблялись, взгляд становился мягче, дыхание – ровнее. Постепенно он сам начал искать этот контакт с водой. Иногда дома он просто вставал под струю воды и смотрел, как капли стекают по его рукам. Или подолгу сидел в ванне, ощущая, как вода огибает его тело. Иногда включал кран, подставлял ладони и замирал, будто ловил что-то невидимое.