Спорная диета.
Меня также смущала жёсткая диета. Если у ребёнка нет аллергии или медицинских показаний к исключению глютена, казеина и лактозы, зачем лишать его этих важных для развития веществ? Я не видела в этом смысла, но методика настаивала.
Цена. Занятия в этом саду обходились нам в полторы тысячи долларов в месяц, не считая дополнительных расходов. Для среднестатистического жителя стран СНГ – это неподъемная сумма. В какой-то момент и мне стало тяжело все это оплачивать.
Однако были моменты, которые мне понравились, и я решила их оставить.
Я забрала сына из сада и приняла решение заниматься с ним самостоятельно, по программе, которую для нас составили специалисты. Я нарушила главное правило АВА-терапии. Методика настаивает на стабильности: чётком распорядке дня, повторении одних и тех же действий в одно и то же время. Я нарушила это правило. Оставила только сон и приёмы пищи по расписанию, кормила разнообразно.
Начала брать его везде с собой: в магазины, аптеки, парки, торговые центры. Намеренно каждый раз меняла маршруты, даже если это сопровождалось скандалами и истериками. Я знала, что делаю. Когда сын падал на пол, кричал, отказывался идти дальше, когда окружающие смотрели с осуждением или сочувствием, мне не было стыдно. Потому что я знала – это шаг вперёд. Я не изолировала его, не закрывала от мира, не пыталась спрятать за стенами «особого» детского сада.
Одна из главных проблем традиционного подхода к коррекции детей с аутизмом – жёсткая предсказуемость.
Когда ребёнок каждый день ходит в один и тот же детский сад, идёт туда по одной и той же дороге, общается с одними и теми же людьми, выполняет одни и те же действия, его поведение действительно может стать более управляемым.
Но это создаёт иллюзию прогресса. Ребёнок привыкает к этой среде, начинает чувствовать себя в ней комфортно, но не факт, что этот навык перенесётся на реальный мир.
Проблема в том, что жизнь – не лаборатория. В детском саду его научили сидеть за столом? Но что, если однажды вы решите пойти в ресторан?
Он научился здороваться с воспитателем? Но как он отреагирует, если на улице к нему неожиданно обратится незнакомый человек? Он спокойно играет с определёнными детьми? А как он поведёт себя на шумной детской площадке среди незнакомцев? Методика может адаптировать ребёнка к конкретной среде, но не всегда делает его готовым к жизни за её пределами.
Конечно, всё зависит от тяжести состояния. В некоторых случаях рутина действительно необходима. Но если есть шанс научить ребёнка гибкости, адаптивности, способности воспринимать новый опыт – этим шансом надо пользоваться.
И я решила, что наш путь – не ограничивать, а расширять границы его мира. Толпа, шум, смена обстановки – всё это было для моего сына испытанием. Любое отклонение от привычного маршрута могло вызвать у него настоящую бурю. Я видела, как менялся его взгляд, когда мы вдруг сворачивали не туда, куда он ожидал. Как его маленькие руки сжимались в кулачки, как напрягалось всё тело. В такие моменты он не просто расстраивался – он чувствовал тревогу, с которой не мог справиться. Падал на пол, дрыгал всем телом и кричал нечеловечьим голосом. Ему нужно было знать заранее, что будет дальше.
Поэтому я начала вводить перемены постепенно.
Сначала – на прогулках. Я намеренно меняла маршруты, но всегда предупреждала его заранее:
– Сегодня мы пойдём другим путём. Мы свернём здесь и выйдем там. Иногда он соглашался, иногда протестовал. Но шаг за шагом учился принимать, что мир может меняться – и это не страшно.
Самым сложным испытанием стали путешествия.