Пусть услышат небеса Алла Полански

1. Глава 1

– Прости, Мансур! Я здесь ни при чём! Как и когда девчонка забралась в багажник моей машины – не знаю. Решила, видно, сумасбродка, вместо отца долг отрабатывать. А может, и к лучшему всё, что ни делается. Ну вот скажи, зачем тебе этот инфарктник? Хлопот с ним не оберёшься, а отдачи – ноль. Зато теперь и он теперь покрутится, чтобы любимую дочь из рабства освободить, тогда и долг с него сполна получишь.

– Ты мне тут зубы не заговаривай! Кого привёз? Я тебе приказал Акима привезти, хочет он или не хочет! Дать только с женой попрощаться. Он знал, на что шёл, когда деньги у меня одалживал на покупку зерна. Всем известны мои условия: не сможешь вернуть – заберу в рабство. Не смогу продать – будешь работать на моих участках. Что он думает – пожил за мой счёт, дела поправил, в Теджене от меня спрятался, одну за другой свадьбы дочерям справляет, а долг отдавать не собирается?! Девчонку за себя прислал! Куда я её, пигалицу, дену? В ней даже бараньего веса нет – какой с неё толк? Да и в чём она-то виновата, почему за отца такие муки должна терпеть? А я почему должен лишний грех на себя перед Аллахом брать?

– Уже поздно, Мансур, я две ночи не спал – больше не выдержу. Дай отдохнуть, не спеши, потом я ещё раз съезжу… Путь неблизкий: четыре часа туда, четыре – обратно. А по степям, мимо постов – и того больше. Отвезу её, а отца доставлю… Теперь уж они меня не обманут: проверю перед отъездом, кто в багажнике под плащ-палаткой.

– Ладно! – махнул рукой Мансур. – Заведи-ка сюда девчонку ещё раз, а то я её даже рассмотреть не успел. А ты, Хассам, предупреди пока кого-нибудь там, чтобы за ней прислали с женской половины, не в подвал же девчонку запирать. А сам иди, отдыхай. Завтра к вечеру приходи – поедешь в Теджен. Да, кстати, отдыхать отдыхай, но машину подготовь, чтобы не подвела.

– Всё сделаю, – ответил Хассам и вышел за добровольной пленницей.

Раздосадованный Мансур потягивал остывший байховый чай из хрустального стаканчика армуду. Этот стаканчик для сохранения аромата божественного напитка был заужен в середине, словно тонкая талия женщины. Но тут дверь открылась и в неё, прихрамывая, вошла невысокая, очень хрупкая молодая девушка с волнистыми волосами и чёрными бровями вразлёт, под которыми тревогой, отчаянием и страхом горели огромные светло-карие глаза, а пухлые нежные губы были плотно сжаты всей, собранной в кулак, волей этого юного существа. На ней было надето тёмно-синее строгое платье с невысокой стойкой, длинными рукавами и юбкой до щиколоток. Опустив глаза на ноги девушки, Мансур заметил, что на одном из туфель виднелся супинатор.

– Да ты ещё и калека! Вот наказал Аллах!

– Я сама так решила! Я сильная, я смогу вам пригодиться! – голос у девушки срывался от волнения и страха. Мансуру это понравилось. Если не подобострастие, то хотя бы страх ему хотелось видеть у зависящих от его воли людей. – Зачем вам папа? Он болен! У него сердце! Я принесу больше пользы, а он может сразу умереть, если попадёт к вам, – с отчаянием выпалила девчушка, едва справляясь со своими эмоциями: было видно, как панически дрожала её нижняя губа.

– Как зовут тебя?

– Айша.

Мансур продолжал медленно потягивать чай и глядеть на девушку.

– Ладно, – помолчав, снисходительно кивнул он. – Посмотрим. Что умеешь делать? Национальную кухню знаешь? Сможешь готовить?

– Смогу. Я буду стараться, – стала храбриться она. – Оставьте меня, пока не отработаю долг.

– Где уж тебе… Сколько хоть лет-то сейчас?

– Восемнадцать. В этом году школу закончила.

– Чтобы отцовский долг отработать, твоей жизни не хватит. Так что пусть уж лучше он сам занимается этим вопросом, а ты, если покажешь себя хорошей поварихой, останешься заложницей. Отдаст отец долг – отправлю назад, никто тебя здесь держать не станет. А если хвалишься зря, завтра тебя отвезут домой, а заберут отца. У нас с этим строго, и твой отец знает.

Айша тоже знала. Хоть жалуйся, хоть кричи, а они, богатые да безжалостные, всё равно истребят весь род, а долг вернут.

Она вспомнила, как, нечаянно услышала голос отца, который предупреждал мать, что они с ней, возможно, видятся в последний раз, что за ним Мансур прислал машину Ашхабада и забирает в неволю. Ехать придётся по степям, без дорог, в багажнике машины. Отец боялся, что не вынесет не только тяжёлой работы на бесчисленных Мансуровых землях, но просто умрёт ещё по дороге, укрытый плащ-палаткой в душном багажнике дорогой «Ауди».

Мать негромко всхлипнула, расплакалась и обречённо рванулась на шею к отцу. У Айши, случайно подсмотревшей эту сцену, сердце вспыхнуло от жалости, и, недолго думая, она выскочила в темноту ночи, забралась в багажник незнакомой машины – благо, он был открыт, – накрылась с головой плащ-палаткой и затихла.

Вскоре подошёл шофер, который, видимо, отлучился по нужде, увидел, что заложник уже в багажнике, закрепил багажник так, чтобы пленник не задохнулся, и поспешно уехал, стараясь поскорее исполнить это опасное поручение и услужить своему всесильному хозяину.

Что подумают её родители, Айша знала. Они решат, что её увезли к Мансуру, причём насильно. Это против правил и совсем не в обычаях их предков, однако теперь в этой грязи измазаны руки и души даже вполне порядочных людей.

Только успел Мансур допить свой чай и поставить стакан на низенький столик, как в комнату бесшумно вошла женщина среднего возраста в платье традиционного фасона и невзрачного коричневого цвета. Под кокеткой над грудью платье присобрано в мелкую складочку, и хоть небольшой вырез открывал шею с бусами из янтаря, длинные рукава наглухо закрывали её кожу, а волосы прятались от посторонних глаз под завязанным на затылке платком.

– Принеси мне ещё чай, Гульнар, и отведи наверх девочку. Пусть пока поселится с моми, заодно поможет той по мелочам. А утром отведи её на кухню, проверь, как она готовит. Поручи ей хлеб испечь, чуду с сыром и зеленью. Из мяса пусть что-нибудь сделает. Попробуем её стряпню, а там видно будет.

Гульнар отвела Айшу в верхние женские комнаты и показала, где теперь ей придётся жить. Это была обычное, довольно большое жилое помещение, но мебели в нём не было. Весь пол и стены были покрыты табасаранскими коврами и гобеленами.

В одном углу на нескольких матрасах, укрытая одеялами, лежала очень худая, бледная, морщинистая старушка. Она спала. Гульнар бросила на пол тоненькую подстилку, поставила пред опустившейся на неё Айшей кувшин с водой, дала ей в руки целый небольшой лаваш и кусочек солёного сыра.

Проголодавшаяся Айша ела предложенный сухой паёк, запивая водой и ручьём текущими из глаз слезами. Ей было очень одиноко и страшно. Она впервые оказалась так далеко от родителей, которые всегда её любили и жалели.

Переболевшая в детстве полиомиелитом, она выросла хромой на одну ногу, хотя в остальном была настоящей красавицей и умницей. Прекрасно училась, обожала читать стихи, гордилась тем, что на её родине столько прекрасных поэтов, и в библиотеках страны их книги всегда на почётном месте.

Айша старалась ни в чём не отставать от своих сверстниц, и хотя не всё у неё получалось, подруг по интересам всегда было много. Они заряжались её жизнелюбием, смешливостью, добрым нравом и неизменно хорошим настроением, а она забывала о своих физических недостатках, понимая, что они любят её за начитанность, врождённую живость ума, умение выслушать, понять и не только посоветовать, но и помочь, если трудно или больно на душе.

Она уже давно решила, что станет учителем, мечтала после школы поступить в госуниверситет, но её отец, давно занимающийся закупками и перепродажей зерна, вдруг совершенно неожиданно оказался несостоятельным должником.

Сейчас, рыдая на этой жалкой подстилке, которую ей, как собачонке, вместо постели высокомерно бросила Гульнар, Айша была отнюдь не уверена, что, если бы у неё было время подумать, она ещё раз совершила бы столь безрассудный поступок.

Что теперь с ней будет? Увидит ли она когда-нибудь своих дорогих родителей, милый дом с ярко-красной плетущейся розой над крыльцом, маленького братишку, старших сестёр и племянников? Что будет с ней теперь? Что будет?..

Айша легла на толстый ковёр, уткнула голову в согнутые в локтях руки и от всей души стала оплакивать своё такое зыбкое будущее. Но вдруг, открыв залитые слезами глаза, она увидела, что сквозь ковёр из-под пола проникает свет. Продолжая рыдать, машинально расковыряла пальцем дырочку в старом ковре и увидела, что свет становится всё ярче. Теперь же ей невероятно хотелось увидеть, что скрывает пыльный слой её подстилки…

Их с бабулей комната располагалась на верхнем этаже. Оказалось, что второй и третий этажи разделяют лишь толстые доски, обклеенные то ли обоями, то ли какой-то цветной бумагой... Свет проникал сквозь небольшую овальную дырочку, образовавшуюся из отвалившегося от доски сучка.

Продолжая плакать и уже вполне осознанно выцарапывать дырочку, только теперь уже в обоях, пленница заглянула в неё и увидела прямо под собой лежащего с книгой на кровати стройного парня. Не вполне осмысливая происходящее, Айша оплакивала свою судьбу, но в то же время была не в силах отвести взгляд от красивого лица незнакомца. Кто же мог подумать, что слёзы, градом льющиеся из её глаз, долетят до крепкого обнажённого мужского торса и обожгут его своей неожиданностью.