Парень невольно повернул голову, всмотрелся в потолок и увидел огромный карий глаз с поволокой, переполненный горючими слезами. Солёные кляксы капали и капали сверху, отчего по груди уже потёк тонкий ручеёк.

– Эй, у вас там таянье ледников, что ли? Глобальное потепление и до нас добралось? Не кажется ли вам, что ещё немного – и вы меня утопите? Ведь источник, похоже, неиссякаемый?

Айша ойкнула и, поняв, наконец, что обнаружила себя, закрыла дырочку в ковре своей подстилкой.

Парень говорил довольно сердито, но ей его весёлые глаза показались невероятно добрыми и понимающими. И почему-то именно это помогло успокоиться, свернуться клубочком и хоть ненадолго заснуть.

2. Глава 2

Гульнар разбудила её рано – настолько, что небо в окнах только-только начинало сереть. Старушка по-прежнему спала, а Айше показали, где туалет, где умыться, но поторапливали несколько раз, пока она приводила в порядок свои роскошные пышные волосы. Гульнар очень сердито предупредила, что Айша слишком долго возится, и если так будет продолжаться, её будут поднимать ещё раньше.

Из-за волнения и страха не слушались руки, волосы путались. Тогда она решительно скрутила их в узел, покрыв выданной ей форменной косынкой. Фартук оказался того же тона, и когда Айша надела его через голову, он почти полностью закрыл её собственное платье, оставив видимыми только рукава.

Суровая Гульнар со злобно поджатыми губами проводила её на кухню, отделённую от дома недлинным, застеклённым сверху донизу коридором, превращённым, благодаря обилию тропических растений и небольшому фонтану, в изумительной красоты зимний сад. Подспорьем яркому солнцу служили лампы дневного света, всю ночь и даже днём освещающие плотную тёмно-зелёную листву и яркие нежные цветы.

Кухня сияла чистотой, красивым современным гарнитуром и посудой, удобной для приготовления не только национальных блюд.

Женщина, которая её привела, ушла, оставив на попечение другой, которая тоже покинула комнату, хоть и успела перед этим сказать, что её зовут Эдже, что она будет поблизости, если у Айши возникнут вопросы. Но вопросов не оказалось.

Оставшись одна, Айша успокоилась, быстро сориентировалась, нашла всё, что ей могло понадобиться, и окунулась в привычную для себя работу. Она завела опару на турецких дрожжах для хлеба, а для чуду выбрала французские.

Пока подходило тесто, она приготовила пюре для начинки, натёрла на тёрке сыр и мелко покрошила мокрицу, предварительно вымыв её и обдав кипятком. Сколько ей всего готовить, она не знала, но и спрашивать, решила, не будет, потому что выросла в многодетной семье и ей привычно было готовить много. Испекла десяток лавашей и, сложив их в корзинку, накрыла большой салфеткой. Они получились румяными, потому что Айша не поленилась смазать их перед выпеканием взбитым яйцом.

Единственное, что её очень беспокоило – это соль. В их семье слишком солёное не ели – приучила мать. Та всегда говорила: «Недосол на столе, а пересол – на голове». Мать была русской и очень любила поучительные поговорки на родном языке. Айша боялась расплакаться, вспоминая мамины руки, которые делали все дела ловко и правильно и мелькали целые дни то тут, то там в их доме, а иногда, успокоенные, нежные, так мягко, так ласково гладили её щёки и волосы, что от их прикосновения становилось легко и радостно на душе. Она привыкла думать, что из-за хромоты вряд ли кому приглянется, и тогда для неё лучшим выходом будет жизнь под одной крышей с её милыми родителями до самой старости, чтобы суметь помочь этим сильным пока маминым рукам тогда, когда силы их покинут, и они будут искать вокруг себя надежную опору.