Драма идей здесь заключается в том, что те вопросы, которые первоначально были поставлены людьми, задумавшимися над природой психического (о природе человеческого существования в целом, природе познания, о человеческих отношениях и их видах), не получили ответа, а были выдворены бихевиоризмом за пределы научной психологии. Когда поведение стало центральной категорией в психологии, спектр интересов психологов сместился. Произошло еще одно связанное с этим парадоксальное изменение: не только вопросы, которые ставил человек, но и сам человек стали постепенно из психологии устраняться.

При всей своей парадоксальности эта тенденция существует и сейчас. Она проявляется, в частности, в том, что основным объектом исследования становится поведение не человека, а животного (основными испытуемыми во многих лабораториях являются крысы, голуби и т. п.). Конечно, не следует думать, что человек совсем не интересует сторонников данной позиции, но они рассуждают так: проведем эксперименты на животных, а выводы распространим и на человека. Так что человек остается объектом исследования, но как область экстраполяции, распространения тех данных, которые были получены при изучении животных.

Возникновение бихевиоризма и ориентация на поведение как основной предмет психологического анализа были подготовлены целым рядом биологических и физиологических исследований в разных странах, и прежде всего в России.

В период господства представлений о психологии как науке о сознании человека ученые, естественно, интересовались и активностью животных. Тогда была весьма распространена тенденция, широко представленная в сочинениях, подобных работам А.Э. Брема, и в художественной литературе, которая объясняла поведение животных по аналогии с поведением человека. Явления, первоначально выделенные в области изучения человека – от относительно простых (таких как ощущение) до более сложных (таких как переживание, например симпатия и антипатия), – проецировались на животных.

В описаниях XIX в. животные предстают как существа, способные испытывать даже чувства товарищества, дружбы. Более того, иногда в сочинениях моралистов поведение животных приводилось в качестве примера, достойного подражания и со стороны человека. Эта линия, называемая антропоморфизмом (т. е. объяснение поведения животных по аналогии с поведением человека), больше всего и вызывала неудовлетворенность у естествоиспытателей – биологов, физиологов, интересовавшихся поведением животных. Именно подобные исследования породили мысль о том, что подлинно научный анализ должен исключить всякую аналогию с человеком, и ученые должны изучать поведение животных не путем приписывания им некоторых субъективных состояний человека, а строго объективными методами.

Линия на объективность в конце XIX в. оформилась в очень мощное и влиятельное течение, породившее крупные научные школы. Наш выдающийся ученый И.П. Павлов придерживался ее столь последовательно, что запретил своим сотрудникам в лаборатории использовать какие-либо психологические термины. Напомню, что первоначально объектом исследований Павлова была собака (был даже установлен памятник собаке в Колтушах – так много сделали представители этого вида для науки). Возникла новая область – физиология высшей нервной деятельности (ВНД) животных (как писал сам Павлов, «физиология высшей нервной деятельности (поведения)»). Это была попытка изучать строго объективными методами поведение животных, исключив всякую аналогию с психической жизнью человека. Основной акцент исследований делался на изучение высшей нервной деятельности, работы нервной системы.