– Это невозможно, – сказала она, сознательно подавляя инстинктивную реакцию отрицания, применяя техники когнитивного заземления, которые обычно рекомендовала пациентам в состоянии острого стресса. – Физическое сходство такой степени… Даже близнецы не идентичны до такой степени.

– Пластическая хирургия творит чудеса в XXI веке, – ответил лже-Костин – или Анна? – с нотками гордости, типичными для тщеславной демонстрации необычного достижения. – Особенно когда хирург мотивирован не только деньгами, но и… научным интересом. А если добавить специфические нейролингвистические техники, гормональную терапию и многое другое… Вуаля! Сестра становится братом. Жена становится призраком. Яркая, эмоциональная, непредсказуемая Анна становится методичным, рациональным, предсказуемым Игорем.

Настоящий Костин медленно приближался, его движения были выверенными, экономными – характерная моторика человека, готового к внезапному насилию, но сдерживающего себя.

– Ты никогда не была моей сестрой, – сказал он, голос стал ниже, приобрел металлические нотки – признак экстремального эмоционального контроля. – Ты – эксперимент Савченко. Имплантированная личность.

– О, Игорь, как ты можешь? – лже-Костин театрально прижал руку к сердцу, жест экспрессивной обиды, совершенно неконгруэнтный с общей ситуацией. – Мы играли вместе в детстве. Ты защищал меня от хулиганов в школе. Я поддерживала тебя, когда отец был против твоего поступления в полицейскую академию. Неужели ты все забыл?

Костин остановился, его лицо застыло в странном выражении – смесь отвращения и болезненного узнавания, психологический конфликт между рациональным пониманием ситуации и эмоциональной реакцией на знакомые паттерны.

– Я помню свою сестру, – сказал он. – Но ты – не она.

– Технически, я более она, чем ты – это ты, – ответил лже-Костин с интонацией логического превосходства, характерной для людей с нарциссическими чертами. – Потому что я, по крайней мере, сохранил все воспоминания Анны. А также получил доступ к памяти Игоря. Это одна из замечательных особенностей программы «Лабиринт» – объединение когнитивных карт различных личностей в единую интегрированную систему. Представь себе – не просто заменить одну личность другой, а создать мета-личность, вобравшую опыт, навыки, воспоминания нескольких людей!

Он – теперь Елена окончательно запуталась с местоимениями – повернулся к ней с выражением профессионального энтузиазма, словно обсуждал интересный научный эксперимент на конференции, а не собственную трансформированную идентичность.

– Доктор Северова, вы, как психолог, должны оценить гениальность концепции. Это не просто диссоциативное расстройство идентичности – это его эволюционное преодоление! Не расщепление личности, а интеграция множества в единое целое, но с возможностью свободного переключения между составляющими. Я – Анна, когда хочу быть ею. Я – Игорь, когда ситуация требует его навыков и знаний. И я – нечто большее, чем сумма частей, когда активирую полный потенциал.

Елена наблюдала за ним с профессиональным вниманием, отмечая стремительные переходы между различными паттернами речи, мимики, жестикуляции – как будто разные стороны единой фрактальной структуры проявлялись последовательно, создавая калейдоскопический эффект постоянно меняющейся, но внутренне согласованной личности.

– А где настоящий Игорь Костин? – спросила она, выбирая направление разговора, которое могло бы дать больше информации без провоцирования агрессии. – Что с ним случилось?

– О, он жив и здоров, – ответил лже-Костин легкомысленно. – Просто… в другом месте. Временно устранен, так сказать. Мне нужно было занять его место, чтобы контролировать расследование исчезновений, связанных с клубом. Убедиться, что оно не зайдет слишком далеко. Но потом появились вы, и Александр начал действовать независимо, и пришлось импровизировать.