Она встала, собираясь уходить, забрав папку и USB-накопитель. Но в коридоре послышались шаги. Кто-то приближался к офису.

Елена быстро погасила свет и отступила в угол кабинета, за стеллаж. Костин занял позицию у двери, рука под пиджаком – явно на рукояти табельного оружия.

Дверь открылась, вошел человек. В темноте было трудно разглядеть лицо, но по силуэту она узнала его сразу – характерная осанка, специфический наклон головы, уверенная поступь. Костин.

Но Костин был рядом с ней, в углу… Кто тогда…?

– Елена? – позвал вошедший, голос, без сомнения, принадлежал Костину. – Вы здесь?

Она почувствовала, как волосы на затылке встают дыбом – примитивная психофизиологическая реакция, эволюционный рудимент, активирующийся в момент осознания смертельной опасности. Чуть повернув голову, она встретилась взглядом с «Костиным», стоящим рядом с ней, и увидела, как его лицо меняется – не постепенное изменение выражения, а буквальное преображение черт, словно кто-то повернул невидимый калейдоскоп.

Он улыбнулся – асимметричная, неестественная улыбка, активирующая только правую часть лицевых мышц, контрлатеральное повреждение лицевого нерва или нейропсихологический симптом, характерный для определенных форм диссоциации

– Извините за маленький спектакль, доктор Северова, – сказал он, и голос тоже изменился – выше, мелодичнее, с иной просодической структурой. – Но мне нужно было убедиться в некоторых вещах, прежде чем открыться вам.

– Кто ты? – спросила она, отступая к столу, интуитивно ища потенциальное оружие – ножницы, тяжелое пресс-папье, что угодно.

– Я тот, кого вы знаете как Игоря Костина, – ответил он, продолжая улыбаться своей странной полуулыбкой. – Но также я – многие другие. Как и Марина. Как и большинство из нас, прошедших через… терапию доктора Савченко.

В проеме двери появился другой Костин, настоящий – или по крайней мере тот, кого она до этого момента считала настоящим. Но теперь она уже ни в чем не была уверена.

– Что происходит? – спросила она, взгляд перемещался между двумя идентичными мужчинами – визуальная дисторсия, напоминающая оптические иллюзии, используемые в экспериментальной психологии для изучения механизмов восприятия. – Кто из вас настоящий Костин?

Мужчина у двери – тот, кто только что вошел – включил свет, и его лицо стало четко видно. Те же черты, тот же взгляд, что и у человека рядом с ней, но выражение иное – более настороженное, профессионально-отстраненное.

– Мы оба настоящие, – ответил он, не сводя глаз с своего двойника. – И одновременно… ни один из нас.

– Поэтично сказано, братец, – усмехнулся лже-Костин, стоявший рядом с Еленой. – Хотя я предпочитаю считать себя более настоящим. Ведь я был создан по образу и подобию оригинала. Улучшенная версия, так сказать.

Он повернулся к Елене, и под его взглядом она испытала внезапное ощущение дезориентации – центральное вестибулярное головокружение, сопровождающееся легкой тошнотой, типичное проявление когнитивного диссонанса в экстремальной ситуации.

– Доктор Северова, вы определенно запутались. Позвольте внести ясность. Меня зовут Анна Костина. Или Анна Волкова, если вам угодно, – он – или теперь она? – сделал изящный жест рукой, подчеркнуто женственный, полностью диссонирующий с мужской внешностью. – Жена Александра, сестра Игоря. Пропавшая, но не погибшая. Трансформированная.

Елена почувствовала, как реальность вокруг неё начинает колебаться, как если бы сама ткань пространства-времени стала эластичной, податливой. Диссоциативные симптомы – деперсонализация, дереализация – защитные механизмы психики при столкновении с ситуацией, выходящей за рамки нормативного опыта.