Она ввела новую комбинацию: 15-10-70. Сейф щелкнул и открылся.

Внутри была всего одна папка, тонкая, но плотно набитая документами. И USB-накопитель. Елена взяла папку и открыла её.

В следующее мгновение она почувствовала, как активируется вся симпатическая нервная система – мгновенный выброс адреналина, расширение зрачков, перераспределение кровотока к крупным мышцам. Психофизиологическая реакция на информационный шок. На первой странице была фотография – Савченко и Александр, пожимающие друг другу руки на фоне строящегося здания. Судя по дате в углу снимка, он был сделан всего три месяца назад. А под фотографией – документ. Договор о расширении клуба «Пандора», подписанный обоими.

Она перевернула страницу. Внутренняя переписка между Александром и Савченко, датированная последними двумя месяцами. Обсуждение каких-то «испытуемых», «методик интеграции», «полевых испытаний». Всё выглядело так, будто они продолжали сотрудничать. Будто вся история о конфликте была… фикцией.

Ее сердце сжалось – типичная соматическая реакция на острый эмоциональный дистресс, сопровождающаяся повышением давления в грудной клетке и субъективным ощущением физической боли. Она вспомнила взгляд Александра, его прикосновения, его слова. Неужели все это было ложью? Частью какой-то сложной игры?

Но следующий документ поставил еще больше вопросов. Медицинское заключение, подписанное Савченко, о психическом состоянии Александра Волкова. Диагноз: «диссоциативное расстройство идентичности с преобладанием пограничных черт». И ниже: «Субъект успешно интегрирован в программу „Лабиринт“ на 60%. Проявляет нестабильность в отношении базовой личности. Требуется коррекция.»

Елена ошеломленно опустилась на стул, ощущая когнитивную перегрузку – состояние, когда мозг не справляется с интеграцией противоречивой информации, как в известном феномене семантической сатиации, когда слово, повторенное многократно, теряет значение. Что это значило? Александр тоже был частью эксперимента? Но он был основателем клуба, партнером Савченко…

Если верить документам, он был и партнером, и испытуемым одновременно. Как такое возможно?

Она продолжила листать документы, и ее потрясение только росло. Фотографии Анны, жены Александра – но не пропавшей или «запрограммированной», а вполне живой и активной, участвующей в каких-то экспериментах вместе с Савченко. И даты… все последние месяцы.

А потом она нашла пугающий документ – запись беседы, предположительно между Александром и Савченко, сделанная скрытым диктофоном:

«А.В.: Новый субъект интегрируется хорошо. Её методика может стать ключом к стабилизации программы. В.Д.С.: Ты уверен, что она готова? Её психологические защиты очень сильны. А.В.: Я работаю над этим. Стимуляция сексуального влечения, активация травматических воспоминаний, постепенное размытие профессиональных границ. Классический протокол. В.Д.С.: Будь осторожен. Она не просто еще один субъект. Она – будущее проекта. А.В.: Я знаю. И я не подведу. В конце концов, я сам прошел через это. Кто лучше меня знает, как трансформировать сознание?»

Елена закрыла папку, чувствуя тошноту – психосоматическую реакцию на сильный эмоциональный стресс, сопровождающуюся активацией блуждающего нерва и повышением тонуса гладкой мускулатуры желудочно-кишечного тракта. Всё было ложью. Не только конфликт между Александром и Савченко, но и… чувства? То, что возникло между ними – было ли это частью «протокола»? «Стимуляция сексуального влечения, активация травматических воспоминаний»… Он использовал её травму, её уязвимость!

Память услужливо подсунула фрагмент их первой близости – его вопросы о её прошлом, умелое направление разговора к болезненным темам, а затем интенсивный физический контакт, словно создающий новую ассоциативную связь между травмой и удовольствием. Классическая техника эмоционального якорения, используемая в некоторых направлениях психотерапии, но без согласия пациента – это было уже не терапией, а манипуляцией.