Елена почувствовала, как по спине пробежал холодок. Было что-то неприятно знакомое в его словах – отголосок фраз, которые она сама говорила пациентам о необходимости интеграции теневых аспектов личности. Но в его устах эти идеи звучали иначе – не как путь к исцелению, а как приглашение к чему-то запретному.

– Вы много знаете о моей работе, – заметила она.

– Больше, чем вы думаете, – он отпил из своего бокала, не отрывая взгляда от её лица. – Ваша методика символического отражения… Удивительно эффективный способ обойти защитные механизмы психики. Позволить бессознательному проявиться через образы и символы, минуя цензуру разума.

Как он узнал? Её статьи публиковались только в узкоспециализированных журналах, и детали методики она раскрывала лишь коллегам.

Прежде чем она успела задать вопрос, лёгкое головокружение заставило её пошатнуться. Комната на мгновение словно расплылась перед глазами.

– С вами всё в порядке? – Александр поддержал её за локоть, и от этого прикосновения по коже пробежали мурашки.

– Да, просто… минутная слабость, – она сделала глубокий вдох. Что это было? Она едва коснулась губами бокала. Неужели ароматические воздействия в воздухе?

– Возможно, душно, – его рука всё ещё лежала на её локте, и это прикосновение было неуместно личным. – Позвольте проводить вас туда, где больше воздуха.

Он повёл её через зал к одному из высоких венецианских окон. По пути Елена заметила странную деталь – многие гости, погружённые в беседы, на мгновение замирали, когда Александр проходил мимо, как если бы реагировали на какой-то невидимый сигнал.

Её взгляд снова наткнулся на профессора Левина, теперь беседующего с молодой женщиной в изумрудном платье. Даже на расстоянии она видела, что его жесты были скованными, словно заученными. Женщина же двигалась с кошачьей грацией, но её движения тоже казались странно выверенными, почти хореографическими.

– Заинтригованы нашими гостями? – спросил Александр, перехватив её взгляд.

– Скорее удивлена, – честно ответила Елена. – Я знаю нескольких людей здесь, но они, кажется, не узнают меня.

– В «Пандоре» многие предпочитают… неузнавание, – его голос звучал многозначительно. – Здесь мы исследуем те стороны себя, которые обычно скрываем от мира. Порой это требует временного забвения повседневных связей.

Елена внезапно ощутила странное головокружение, словно комната на мгновение поплыла перед глазами. Что-то неуловимо изменилось – расстояние до окна? положение гостей в зале? – она не могла точно сказать. Секунда дезориентации, и всё снова стало нормальным, но осталось неприятное чувство, что она что-то пропустила.

Моргнула? Или секундная потеря сознания?

– Сегодня особенный вечер, – продолжил Александр, словно не заметив её состояния. – Не только приём, но и демонстрация. Многие здесь годами изучают то, что вы называете «теневыми аспектами личности». Но мало кто подходит к этому так… радикально, как наш научный руководитель.

– И кто же ваш научный руководитель? – спросила Елена, чувствуя, как всё внутри напрягается в ожидании ответа.

Александр посмотрел куда-то через её плечо и слегка склонил голову:

– Думаю, вам лучше узнать это от него самого. Он только что вошел.

Елена обернулась, уже предчувствуя ответ. В дальнем конце зала, окружённый аурой почтительного внимания, стоял высокий седовласый мужчина с безупречной выправкой и пронзительным взглядом.

Валерий Дмитриевич Савченко.

Годы почти не изменили его – та же аристократическая внешность, то же выражение проницательного интеллекта, та же харизма, когда-то заставлявшая студентов не дышать на его лекциях.