Сарымсаков задумчиво:

– Они знают язык, традиции. Не отличить. Их могут прикрывать местные родственники или религиозные фанатики.

– Начинаем проверку всех пересечений границы за последние 10 дней, – распорядился Токсанов. – Отрабатываем все слухи. Все сведения о передвижении подозрительных караванов – в отдел 4. Подключите погранцов и войсковую контрразведку. Времени у нас мало. Если они уже в Туркмении – значит, скоро ударят.

8.

22 апреля 1943 года, Туркменская ССР

Перед рассветом группа двинулась к станции Кизыл-Аяк, откуда пролегал путь в сторону Чарджоуского моста – главной цели операции. Всё шло по плану. Верблюды шагали уверенно, неторопливо, их массивные ноги мягко вдавливались в песок. Они были выносливы, терпеливы и, казалось, знали: пустыня – их стихия. Гордые, с высоко поднятыми головами, верблюды несли ящики с взрывчаткой, тщательно упакованным оружием, мешками с продовольствием, флягами воды и медицинской аптечкой. У каждого члена группы был свой расходник, свой сектор ответственности.

Диверсанты старались избегать любых патрулей, контактов с местными жителями. Они шли ночами, а днём прятались в оврагах, рытвинах и под саксаулами. Бектемир был их проводником и знал эти земли, как свои пять пальцев. До войны он пас овец в животноводческом колхозе имени Ворошилова, знал каждую тропу, каждую ложбину, каждый саксаул и валун. Он двигался с уверенностью, точно определяя, где можно укрыться, где есть вода, а где – опасность.

Но несмотря на уверенность, внутри его глодал страх – не перед боем, нет. Он боялся встретить кого-то знакомого. Слишком много тех, кто мог его узнать, и тогда – закономерный вопрос: «Почему ты не на фронте? Почему в халате, а не в форме?»

Чтобы не вызывать подозрений, немцы – Фольке и Штокли – побрились, затемнили кожу кремами, натянули тюбетейки. Салим и Шерали, самаркандцы, чувствовали себя естественно, в отличие от Алихана и Турсуна из Ферганы – те тяжело переносили жару, потели под своими чапанами, но всё равно сохраняли бодрость. Запахи тела не тревожили их – они пришли не на праздник, а на войну. Санжар безразлично относился к холоду и жаре, похоже, он просто не чувствовал разницу в температуре.

У каждого из них было за спиной своё прошлое, свои счёты с Советской властью. Салим и Шерали сидели в тюрьмах, их семьи были раскулачены, отцы расстреляны. Алихана обвинили в «панисламистском заговоре», Турсун потерял всех родственников в голодные годы. Бектемир сам сдался немцам, поклявшись служить фюреру. Санжар, таджик, самый молодой, верил, что он потомок ариев и исполняет древнюю волю предков.

Они ненавидели большевиков. В своих мыслях они уже видели, как разрывают красные знамёна, свергают власть Советов, восстанавливают шариат. Они были заряжены на смерть – и были готовы убивать.

…Солнце начинало клониться к горизонту. Огромные багрово-золотистые облака расползались по небу. Пески отражали небесный огонь, как расплавленный металл. Саксаулы отбрасывали длинные тени. Иногда из-под камней выскальзывали змеи, лениво уползая в сторону. Скорпионы, словно маленькие разведчики, перебегали дорогу и прятались под корнями.

Всё шло идеально – до того момента, как они не столкнулись с пастухами.

Три человека вышли неожиданно, перегоняя впереди себя стадо в сто голов. Две огромные собаки, с жёлтыми глазами и развевающимися шкурами, держались по флангам, внимательно следя за каждым шагом.

– Ассалому алейкум, – произнёс самый старший пастух. Он был седой, с глубокими морщинами, в выцветшем халате, в руке держал длинный посох, которым подгонял баранов. – Куда путь держите, уважаемые?