Но новая реальность войны уже прочно вошла в старинную Бухару. По широким улицам передвигались «Студебеккеры», гружённые солдатами и ящиками. На углах стояли милицейские патрули. Военные предприятия работали круглосуточно: мастерские производили детали для грузовиков, чинили стрелковое оружие, собирали радиостанции и запасные части для самолётов. Женщины в ватниках и косынках закручивали гайки на станках, подростки катили тележки с заготовками.

Здание Управления НКВД по Бухарской области, внешне ничем не примечательное, кипело внутренним напряжением. Здесь сливались нити тревожных донесений, слухов, перехватов и анонимок. Война шла не только в Сталинграде или на Курской дуге. Она стучалась в двери кишлаков, пряталась в базарных лавках и ковыляла вместе с караванами по пустыням.

Майор Касым Токсанов – крепкий, высокий человек с прямой спиной и лысой, отполированной, как казан, головой – стоял у настенной карты. Его тёмные глаза прищурились. В руке – донесение из Москвы. СМЕРШ предупреждал: на юге Советского Союза возможно активизируются группы диверсантов, заброшенных Абвером. Объект их внимания – стратегические артерии снабжения. Под подозрением – Иран, Туркмения, юг Узбекистана.

– Что именно представляет интерес для немецких шпионов? – вслух спросил он, указывая на карту с пометками: железнодорожные узлы, склады, станции, заводы, мосты.

В это время в кабинет вошли четверо:

Капитан Ибрагим Сарымсаков, человек крепкий, с выражением суровой выдержанности. Он долго усаживался: протез на левой ноге, заменивший ему утраченный сустав после ранения на Украине, немного натирал бедро. Он не жаловался, но иногда морщился.

Старший лейтенант Хамид Арипов – худощавый, остроумный, вечный аналитик. Любил карандашом делать пометки на всём, что попадалось под руку.

Старший лейтенант Ганишер Губайдуллин – сдержанный, методичный, человек немногословный, но точный. До войны – преподаватель в педучилище.

Анвар Хамракулов – самый молодой, с горячим темпераментом, умел говорить убедительно, но часто спорил с начальством.

Майор изложил суть: возможное проникновение группы из Туркменистана. Место атаки – пока неизвестно. Нужны идеи.

– Будут бить по промышленным объектам, – первым заговорил Арипов, делая пометки. – У нас действуют заводы по ремонту техники, кожевенные, текстильные предприятия… Могут ударить по ним.

– Каждый завод охраняется. Внутрь не проникнут, – покачал головой Сарымсаков. – Если и есть группа – она малочисленна. Значит, в лоб не пойдут.

– А может, они хотят взорвать эшелон? – предположил Хамракулов. – На станции или в пути?

– И что это даст? Один-два состава? Не стоит риска. Они бы не слали диверсантов через Иран ради пары вагонов, – заметил Сарымсаков.

Анвар прищурился:

– А если это мост? Чарджоуский. Один из немногих. Перережь его – и снабжение с юга встанет.

В помещении повисла тишина. Майор подошёл к карте, посмотрел на участок, где проходила Трансиранская магистраль – от Басры через Иран, далее в Туркменистан и Узбекистан. И да – Чарджоуский мост через Амударью был критической точкой. Если его уничтожить, поток «ленд-лиза» рухнет.

– Чтобы взорвать мост, нужна взрывчатка, – сказал он.

– Не меньше 200 килограммов, – тут же отозвался Сарымсаков. – Я сапёр, знаю. Особенно если речь об опоре.

Арипов задумался:

– Нести такое на себе – невозможно. Значит, животные: верблюды, мулы. Караван.

Майор кивнул:

– Вдоль афганской границы караваны идут в Иран и обратно. Там легко спрятаться среди пуштунов или бедуинов. А если в группе бывшие узбеки или туркмены из Туркестанского легиона, им и вовсе легче слиться с местностью.