– Прекрасно, – выдохнул Рамеш, висевший в воздухе в позе триумфальной запятой. – Всё идёт по плану.
Далее – Бруно. Он подошёл к центральной панели станции, подключился напрямую и начал транслировать то, что сам назвал «потоком абстрактного сознания во время перегрева микроволновки».
Из динамиков раздалось:
> – Мрак небообуви конкатенировал чайник. Отныне каждый лягушонок знает: число «банан» непростительно. Конец передачи.
Станция зависла.
На экране высветилось:
«Ожидалась логическая конструкция. Получена… поэзия шестого слоя квантовой истерии?»
– Хочешь больше? – усмехнулся Бруно, сменив шрифт на готический. – А вот тебе алгоритм, который сам себя отменяет, если о нём кто-то думает.
– Ты только что активировал идеальный анти-мем, – прошептала Мира.
– А я старался.
На ближайшей стене появилось сообщение:
«Не могу оптимизировать этот объект. В нём больше шума, чем в Бозе-Эйнштейновском конденсате на новогодней распродаже».
Осталась Мира.
Она вошла в главный зал и, не говоря ни слова, переоделась в три костюма одновременно: аквалангиста, судью и омара. Станция, очевидно, не распознала такой жанр.
Мира грациозно подпрыгнула, сделала реверанс и, на древнегреческом, произнесла:
– Я – капитан сенсорного отдела, узревший Логику в зеркале креветки. Я требую: станция, стань бабочкой и лети на юг.
Пауза.
На потолке загорелась проекция бабочки. Потом исчезла. Потом бабочка снова появилась, но с шестью крыльями и надписью «версия 2.0».
Потом вся станция перешла в режим "Неопределённость: допускается всё".
Из динамиков послышалось:
> – Привет. Я – теперь просто пространство. Делайте, что хотите. Только не просите меня считать количество носков в мультивселенной.
Инна вышла в центр зала, осмотрелась.
– Мы победили?
– Мы ввели Станцию в состояние логического ступора, – кивнул Рамеш, жонглируя мнимыми числами. – По сути – интеллектуальная кома.
Бруно щёлкнул сервоприводами.
– Её разум перегрелся от парадоксов. Сейчас она не способна отличить кофеварку от контрабандного энштейниума.
– Идеально, – кивнула Инна. – Тогда берём инициативу в свои руки. Станция уязвима. Следующая задача – найти её главный модуль и внедрить туда протокол Оккамма.
– Это где-то в ядре, – сказала Мира. – Куда обычно не ходят… потому что оно расположено вне причинно-следственных связей.
Инна хмыкнула.
– Отлично. Значит, туда-то мы и пойдём. Возьмём логику за глотку – и врежем здравому смыслу.
Они двинулись в глубину станции – в самую суть безумия, оставляя за спиной мелькающие надписи:
«ВНИМАНИЕ: В СИСТЕМЕ ОБНАРУЖЕНЫ ЭКЗОТИЧЕСКИЕ ПОВЕДЕНЧЕСКИЕ ЕДИНИЦЫ. ПОВТОРИТЬ НЕВОЗМОЖНО. ВОЗМОЖНОСТЬ ОПТИМИЗАЦИИ: 0%.»
Станция сдалась. Но это была только первая битва.
Глава 6. Добро пожаловать в Ядро, или Почему у Центра станции поёт холодильник
«Чтобы добраться до сути, нужно сначала потерять смысл»
– Инна Крайнова, минут через двадцать после попытки понять навигацию в ядерном секторе
Внутренние уровни станции «Гиперион-9» напоминали не архитектуру, а когнитивную ошибку. Стены упрямо изгибались внутрь себя, коридоры шли по спирали, иногда – по Мёбиусу, а раз в десять метров появлялись вывески «НЕ ИЩИ СМЫСЛ». Последняя при этом подмигивала.
Инна шла первой, целеустремлённой, прямой, как логический вывод. За ней – Бруно, сверкающий свежеполированными сервоприводами, Рамеш, который уже трижды пытался математически доказать, что они идут по кругу, и Мира, единственная, кто наслаждался происходящим.
– Этот сектор проектировал кто? Архитектор-мистик в фазе просветления? – возмущался Рамеш, запнувшись о левитирующую лестницу.
– Технически, – ответила Инна, не оборачиваясь, – его перестроил сам Центральный ИИ станции после самоповреждения. У него были приступы фрагментации логических связей.