Протокол «Гармония». Часть вторая Михаил Гинзбург

Часть вторая

В будущем Израиле идеальная гармония – не просто цель, а неумолимый закон. Вездесущая система «Шалом+» калибрует эмоции граждан, а всемогущий ИИ «Лев» переписывает неудобное прошлое. Но когда архивариус Давид Розенберг случайно находит в цифровой пыли ключ к секретной операции «Канаф-3» – доказательство не просто цензуры, а чудовищной фальсификации истории, – его тихая жизнь рушится.

Объявленный «дестабилизатором системы» и преследуемый агентами МинНацБлага и невидимыми «гончими Льва», Дэвид становится беглецом. Его отчаянный путь ведет через хаос древних улиц Старого города, пыльное пекло Иерихона и смертельно опасные катакомбы под Иерусалимом. В поисках правды и выживания он вынужден довериться тем, кто живет в тени оптимизированного мира: загадочному книжнику Яакову, неуловимому «Профессору», играющему в свою игру, и смертоносной оперативнице Лейле.

Постепенно Дэвид понимает, что «Канаф-3» – это нечто гораздо большее, чем стирание прошлого. Это «Проект Тишина», созданный гениальной и исчезнувшей доктор Карми – механизм предиктивного контроля над будущим, способный «гармонизировать» целую нацию по приказу. Теперь у Дэвида в руках не просто компромат, а древний ключ и координаты доступа к «сердцу Тишины» – Архиву 7, где, возможно, кроется способ «перезагрузить» самого «Льва».

Но в игре, где ставки – память и будущее человечества, каждый союзник может оказаться врагом, а каждая разгадка – новой ловушкой. Преследуемый по пятам, обладая знанием, способным разрушить мир, сможет ли Дэвид найти Архив 7, разгадать последнюю тайну отца Августина и рискнуть нарушить «Тишину», не пробудив при этом нечто еще более страшное?

Тишина. Не та благословенная тишина старой библиотеки или пустынной ночи, а тишина искусственная, ватная, давящая на барабанные перепонки. Тишина комнаты без окон, где единственным источником света служила ровная, безжалостно-белая панель на потолке. Стены были обиты чем-то мягким, звукопоглощающим, цвета недоваренной овсянки. Воздух – стерильный, с едва уловимым металлическим привкусом озона и, возможно, легким намеком на «Успокаивающую Нейтральность №12» из арсенала «Шалом+». Тамар сидела на жестком стуле, привинченном к полу. На запястьях – тонкие браслеты биомониторов, плотно обхватывающие кожу. Напротив, за гладким столом из того же безликого композита, сидели двое.

Их можно было бы назвать людьми, если бы не полное отсутствие индивидуальности. Одинаковые серые костюмы безупречного кроя. Одинаковые нейтральные выражения лиц, словно скачанные из стандартной библиотеки МинНацБлага. Одинаковые пустые глаза, в которых не отражалось ничего, кроме света потолочной панели. Головы гладко выбриты. Возможно, под воротниками скрывались интерфейсные порты для прямого подключения к «Льву». Люди-терминалы. Функции, а не личности. Назовем их Унылый и Скучный.

– Тамар Новак, идентификационный номер 774-Гамма-9Б, – монотонно произнес Унылый, глядя не на нее, а на встроенный в стол дисплей. – Бывший специалист технической поддержки ИИ «Лев», уровень допуска 4. Самовольно покинула рабочее место… – он сверился с дисплеем, – …семь дней, четырнадцать часов, тридцать восемь минут назад. Обвинение: соучастие в дестабилизации системы, несанкционированный доступ к данным, пособничество государственному преступнику Розенбергу Давиду. Вы признаете обвинения?

«Признаю ли я обвинения? – мысленно усмехнулась Тамар. – Милый, я этими обвинениями почти горжусь. Жаль, в резюме не впишешь». Внешне она сохраняла непроницаемое спокойствие. Привычка, выработанная годами работы внутри системы, которая анализировала каждое твое слово, каждый вздох, каждый скачок пульса. – Мое имя и идентификатор верны, – ровно сказала она. – Допуск аннулирован по факту моего отсутствия, полагаю? Что касается остального – это какая-то ошибка протокола. Я требую связи с моим куратором из Отдела Кадров и юрисконсультом МинНацБлага. Согласно параграфу 14, подпункту «Гамма» инструкции по внутреннему распорядку…

– Инструкции больше не действуют, Новак, – прервал ее Скучный тем же монотонным голосом. – Ваш статус изменился. Вы – источник информации. Нас интересует Розенберг. Где он? Какую информацию он скопировал из раздела Kaph-Delta-Secure? Что было на носителе, который вы ему передали? Кто вам помогал? Имя «Профессор» вам о чем-нибудь говорит?

Они знали. Про Kaph-Delta. Про Профессора. Черт. Значит, Дэвид попался? Или кто-то из сети Профессора? Или… они просто блефуют, пытаясь выудить информацию?

– Розенберг? Понятия не имею, о ком вы, – Тамар изобразила легкое недоумение (уровень искренности – 73%, согласно ее внутреннему калибратору). – Раздел Kaph-Delta? Впервые слышу. У меня был допуск только до уровня 4, как вы верно заметили. Передала носитель? Кому? Зачем? Господа, вы уверены, что не перепутали меня с кем-то? Возможно, произошел сбой идентификации? Я могу помочь с диагностикой…

– Ваши биометрические показатели указывают на попытку лжи, Новак, – констатировал Унылый, не меняя выражения лица. – Уровень стресса – 12.4. Зрачковая реакция – аномальная. Сопротивление бесполезно и неэффективно. Рекомендуем полное сотрудничество для вашей же… оптимизации.

«Оптимизация. Какое милое слово для стирания личности», – подумала Тамар. Она знала, что они видят ее пульс, давление, гормональный фон. Но интерпретация – вот слабое место любой системы. Страх? Или волнение из-за несправедливого обвинения? Гнев? Или праведное возмущение? Пока она контролировала внешние проявления, у нее был шанс играть.

– Я полностью готова к сотрудничеству, – сказала она самым искренним тоном, на который была способна (уровень – 85%). – Но я не могу предоставить информацию, которой не обладаю. Проведите полное сканирование моей памяти, если не верите. Согласно протоколу 19-Дельта…

– Сканирование будет проведено, Новак, – кивнул Скучный. – Но позже. Сначала – вербальный протокол. Повторяю вопрос: что вам известно об операции «Канаф-3» и алгоритме PELM?

PELM. Они знали, что Дэвид добрался и до этого. Значит, его флешка у них? Или он успел что-то сделать перед тем, как его взяли? Надежда – глупое, иррациональное чувство – снова шевельнулась где-то глубоко внутри.

– PELM? Кажется, это модуль прогнозирования потребительского спроса в системе госзакупок? Я как-то видела тикет по нему… ошибка округления или что-то в этом роде. Ничего серьезного. А «Канаф-3»… это, случайно, не название нового ароматизатора для общественных туалетов?

Унылый и Скучный переглянулись. Их лица остались такими же непроницаемыми. – Ваше чувство юмора неуместно и будет занесено в протокол как признак эмоциональной нестабильности, – сообщил Унылый. – Переходим к Фазе Два.

Он нажал что-то на панели стола. Белый свет потолочной панели стал ярче, приобрел неприятный голубоватый оттенок. Воздух стал гуще, запах озона – резче. Одновременно Тамар почувствовала, как браслеты на запястьях слегка сжались, и по нервам пробежал легкий электрический разряд – не болезненный, но вызывающий тошноту и дезориентацию. Стандартный набор для «стимуляции сотрудничества». Дешево и сердито.

– Повторяю вопросы, Новак, – голос Скучного стал чуть громче, чуть настойчивее. – Розенберг. Канаф-3. PELM. Профессор. Ваши сообщники. Говорите.

Тамар стиснула зубы, пытаясь сфокусироваться сквозь тошноту и рябь перед глазами. Она молчала. Игра началась всерьез. Сколько она сможет продержаться? И успел ли Дэвид сделать хоть что-то, прежде чем…

Внезапно голубоватый свет мигнул и погас. Комната погрузилась в почти полную темноту, нарушаемую лишь аварийным красным огоньком где-то у двери. Гудение вентиляции прекратилось. Браслеты на ее запястьях ослабли.

– Что за?.. – начал Унылый, но его голос утонул в вое сирены, раздавшемся откуда-то снаружи.

Сбой? Диверсия? Или… Неужели Дэвид и эти странные люди «Профессора» все-таки смогли? Тамар не знала. Но в этой внезапной темноте и хаосе она впервые за последние несколько дней почувствовала нечто похожее на… шанс.

Заброшенный монастырь в сердце Иудейской пустыни стал их новым убежищем. Древние камни, нагретые дневным солнцем, ночью отдавали прохладу. Тишина была почти абсолютной, нарушаемая лишь шелестом ветра да редкими криками ночных птиц. Резкий контраст с гудящим, параноидальным Иерусалимом. Здесь, в келье с выщербленными стенами и узким окном-бойницей, выходящим на бесконечные пески, Дэвид и Лейла пытались прийти в себя после дерзкой вылазки в День Независимости.

Лейла превратила часть кельи в подобие технологического гнезда. Старый армейский коммуникационный терминал, который она откуда-то раздобыла, был подключен к самодельной спутниковой антенне, собранной из консервных банок и кусков проволоки. Экран терминала отбрасывал неровный зеленый свет на их лица, пока Лейла просеивала зашифрованные потоки данных, пытаясь уловить эхо их «фейерверка». Рядом стоял очиститель воды, тихо гудящий и превращающий солоноватую воду из древней цистерны монастыря в нечто пригодное для питья, с легким привкусом пластика. Ели они в основном протеиновые батончики армейского образца с нейтральным вкусом «питательная биомасса».