– Идеи есть всегда, – глаза Лейлы блеснули в полумраке лощины. Она быстро огляделась. – Вон та груда камней над входом в катакомбы… нестабильна. Если дать хороший импульс… И смотри, – она кивнула на одного из дронов-пауков, показавшегося из темноты туннеля, – у этой модели слабое место в системе наведения, прямо под оптическим сенсором. Я могу попробовать…

– Попробовать что? – не понял Дэвид.

– Закоротить его. У меня остался один ЭМИ-заряд кустарного производства. Если повезет, он не просто сдохнет, а вызовет короткий сбой у своих собратьев и, возможно, в тактической сети штурмовиков наверху. Даст нам окно. Секунд десять, не больше.

– А потом?

– А потом, архивариус, ты будешь бежать. Очень быстро. С флешкой. Вон туда, – она кивнула на узкую расщелину в скале, почти невидимую в тени. – Не знаю, куда она ведет, но это единственный шанс. Я их задержу.

– Нет! Я тебя не…

– Заткнись, Розенберг! – рявкнула Лейла так, что он вздрогнул. – Ты – носитель информации. Ты важнее. Я – расходный материал, солдат этой гребаной войны. Моя задача – чтобы ты ушел с этим, – она снова кивнула на его карман. – Теперь слушай: как только я вырублю дрона, я дам импульс по камням над туннелем. Это создаст завал и задержит пауков. Одновременно ЭМИ может дать помехи наверху. В этот момент – беги в расщелину. Не оглядывайся. Не жди меня. Просто беги и сохрани флешку. Понял?!

Дэвид смотрел на ее решительное лицо, на пистолет в ее руке. Он хотел возразить, сказать, что это безумие, что она не может… Но времени на споры не было. Штурмовики наверху уже начали спуск по тросам. Дроны-пауки выползали из катакомб.

Он кивнул.

– Действуй, – прошептал он.

Лейла присела за большой валун, готовя свой ЭМИ-заряд – небольшое устройство, собранное из деталей старого коммуникатора и еще какого-то хлама. Выждала момент, когда первый дрон-паук приблизился на расстояние выстрела. Короткая вспышка. Тихий щелчок. Дрон задергался, его оптика погасла, и он замер, беспомощно скрючив свои металлические лапки. Одновременно несколько других дронов позади него тоже остановились, их индикаторы хаотично замигали. Сверху донеслись ругательства – ЭМИ зацепил и их оборудование.

– Сейчас! – крикнула Лейла и выстрелила из пистолета – не в штурмовиков, а в ту самую груду камней над входом в катакомбы. Короткий энергетический импульс ударил в скалу. Камни задрожали, посыпались вниз, и через мгновение мощный обвал перекрыл выход из туннеля, поднимая облако пыли.

– БЕГИ! – крикнула Лейла, открывая огонь по штурмовикам, которые, придя в себя от ЭМИ-вспышки, начали вести прицельный огонь по ее позиции.

Дэвид рванулся к расщелине. Он слышал за спиной треск импульсных выстрелов, звук рикошетящих зарядов, яростные крики Лейлы. Он не смел обернуться. Он бежал, хромая, спотыкаясь, задыхаясь от пыли и отчаяния, сжимая в кармане флешку, которая теперь казалась не просто ключом, а неподъемным грузом ответственности.

Он нырнул в узкую, темную расщелину в скале. За спиной грохот боя постепенно стихал, заглушаемый камнем. Он бежал в неизвестность, один, раненый, преследуемый, оставив позади единственного человека, который был на его стороне в этой проклятой пустыне. Выжила ли Лейла? Он не знал. И, возможно, никогда не узнает.

Темная, узкая расщелина в скале оказалась не бесконечным спуском в преисподнюю, а скорее… коротким, но крайне неудобным аварийным выходом. Дэвид полз, карабкался, протискивался между камнями, чувствуя, как ноет раненое плечо и горит содранное колено. Звуки погони за спиной стихли, сменившись тишиной и запахом сухой, горячей пыли. Лаз внезапно расширился и вывел его на небольшой уступ, залитый беспощадным солнечным светом.