Черт, я совершенно не умел работать в саду. И я не начал новую жизнь с понедельника. Помню, словно это было вчера, что тот день, проведённый в клубе анонимных оправданий, был вторником.
С Клэем мы с того дня больше не виделись. Его номер был недоступен, а в его съёмной квартире никого не было. Пусто. Когда с непонятным мне бесстрашием я решил проведать тот самый клуб, то приехав на своем новом (поддержанном и дряхлом) кроссовере я не обнаружил того двухэтажного здания из красно-желтого кирпича. Пустырь. Никаких фиолетовых дверей, черных ручек, густого фиолетового свечения. Даже контейнера, из которого сочился запах дохлых кошек, я не обнаружил.
Это было то самое место. Но оно было совершенно пустое. Странно, но я совершенно не удивился – то событие с тех пор казалось мне далеким сном.
Я вспомнил это не просто так. Сегодня, в один из очередных вторников, как раз спустя семь лет после посещения клуба, я получил письмо на свой новый почтовый адрес. Конверт был практически пустой. Внутри оказался лишь листок с одним единственным вопросом.
«Ты все ещё не нашёл себе оправдание?»
Альтернативный вариант
Полноватая блондинка лет тридцати пяти перестала плакать, и стерев остатки слёз рукавом рубашки, начала активно работать серым веществом, напрягая мозг. В голове было пусто, в горле пересохло, а всё тело ломило от дикого перенапряжения. Почувствовав металлический вкус во рту, Венди провела пальцами по губам, и, посмотрев на руку, обнаружила, что губа была прокусана до крови.
Она нашла маленького мальчика недалеко от своего мотеля. Он был мёртв. Его изуродованное тело с запёкшейся кровью по всей его поверхности начинало гнить, а черви понемногу начали питаться плотью. Затхлый запах далеко не свежего человеческого мяса проникал в ноздри, вызывая сильное желание вытошнить практически переваренным сэндвичем, съеденным накануне. Рядом с мальчиком был огромный муравейник, в котором активно копошились муравьи, неся микроскопические останки трупа к себе в логово.
Сначала, при виде этой картины Венди упала в обморок. Она не могла сказать точно, сколько пробыла в отключке, но когда женщина пробудилась, то начала истерически реветь, ничего не соображая: кусала губы, истошно кричала и плакала, хваталась руками за волосы и тянула их так сильно, будто пыталась избавиться от волосяного покрова. Венди всего лишь хотела сходить «по-маленькому», чуть глубже в лесополосу, потому что канализация мотеля три часа как была сломана, а сантехник всё ещё копошился в попытках наладить систему.