Пространство. Сборник рассказов Виктория Фибер

© Виктория Фибер, 2021

ISBN 978-5-4498-6384-3

Создано в интеллектуальной издательской системе Ridero

– А ты видел падающие звёзды с неба? Они как стая ракет взмывали в небо, одна за другой… и падали, падали, падали… Так что, мозгоправ? Ты видел?

– Мистер Джонас, я не видел никаких падающих звёзд, и весьма скептически отношусь к таким моментам, вы уж простите.

– А за что я плачу тебе тогда? За то, чтобы ты свой скептицизм засунул в задницу, не важно в чью. Я хочу говорить о звёздах – так поддержи разговор, старина. Не будь одним из тех ублюдков, к которым я ходил на консультации.

– Карл Лори и Патрик Квинз, на мой скромный взгляд, прекрасные специалисты. Зря вы так.

– Ещё раз. Я плачу вам, докторам, за разговоры, а не за умные фразы, или что вы там лепечите. Попытка номер два: как тебе падающие звёзды? Ты их видел?

– Нет, я не видел падающих звёзд, мистер Джонас. Но я более чем уверен, что они прекрасны, как вы и говорите.

– Прекрасны… – Коул Джонас барабанил пальцами по столу так, словно на фортепиано играли «Времена года» Баха. – А всё потому, что вы, чёртовы психотерапевты, не смотрите в небо. Тебе достаточно дебилов в день, я правильно понимаю? Всякие же уроды приходят и жалуются на свою никчемную жизнь. Ну а я простой человек, со своими заморочками насчёт неба и звёзд. Но я тебя уверяю, посмотрите хотя бы один раз в небо, и ты не пожалеешь!

– Сегодня облачно. Сомневаюсь, что на балконе вечером увижу хоть одну звезду.

– Да чёрт с ним, с небом! У тебя есть дома камин?

– К сожалению, нет.

– Так выходи на улицу, разведи огонь и сделай прямо там потрясающее жаркое из говядины. А в процессе обрати внимание на потрескивание огня, на его цвет, аромат, тепло. Не хуже, чем звезды, уверяю тебя!

– Надо попробовать как-нибудь. Не хотите поговорить о жене?

– К чёрту жену, мне хватает любовниц. Она умерла практически год назад, разве мне мешает ее смерть? Знаешь, в мой-то солидный пенсионерский возраст я все-таки имею право на отдых, в конце-то концов! А о жене поговорим, когда я вломлюсь к тебе домой, и трахну твою у тебя на глазах, старина.

– Ваше поведение выходит за рамки, мистер Джонас.

– Да шучу я, шучу. Шуток что ли не понимаешь? Купи себе журнальчик с анекдотами, и повышай уровень юмора в своей головке. Да, можно говорить о моей жене, но я устал. А раз ты не намерен поболтать со мной про звёзды, то я пошёл.

– Время нашего сеанса ещё не подошло к концу. Может, попробуем переключиться? Расскажите, как вы переживаете свой стресс? Вам действительно помогает взгляд в небо и наблюдение за костром?

– Пошёл к чёрту. С меня хватит.

Коул с досадой вскочил с мягкого кресла, и медленным шагом направился к выходу. Услышав вслед пожелания доброго здравия, мужчина поморщился и вышел за дверь.

На улице действительно было облачно – вот, что обнаружил мужчина, выходя из медицинского центра.

Оказавшись дома, пожилой мужчина скинул пальто в руки дворецкому. Чопорно кивнув, Коул направился в кабинет.

– Моя жена… моя жена… – подойдя к большому комнатному зеркалу, мистер Джонас расплакался. Любые походы к психотерапевтам, которые ему ежедневно советовали сыновья по фейс-тайму, не помогали. И он продолжал ходить все к новым и новым врачам под натиском сыновей, убеждая себя, что так они отстанут. – Она умерла, она меня бросила, грёбаная сучка! – треснув по зеркалу, мужчина на секунду удивился пронзившей его боли в кулаке, а затем принялся с еще большей яростной дубасить стекло – К чёрту ваших психоаналитиков – дегенератов, к чёрту всех! Зачем покидать меня, зная про мое больное сердце? Зачем оставлять записки по шкафчикам, в которых ты рисовала смешные фигурки нашим внукам? Зачем мне жить, если ты не рядом? И зачем умирать, если нет гарантии, что мы с тобой встретимся там, а не останемся флаконами с прахом у сыновей?

Неожиданно порывом ветра распахнулись балконные двери. Коул направился на балкон, чтобы закурить сигарету.

– И вправду, облачно…

Меня зовут Элан. И я расскажу вам свою историю.

Все началось семь лет назад, тогда, когда моя жизнь была похожа на самый кошмарный ад. Так мне совершенно точно казалось. С самого детства во мне пытались взрастить различные ценности, которые я по большей мере считал стереотипными: нужно много работать, чтобы прокормить семью, и нужно уделять время семье, потому что это – самое главное в жизни. Да-да. Все это вызывало во мне единственное желание: показать средний палец, демонстрируя пренебрежение. Именно поэтому сложилось так, что к двадцати годам своей жизни я ненавидел работать, и ненавидел своих родных. А родители старательно поддерживали во мне это чувство. Моя тяга к видеоиграм тщательно пресекалась в попытках заменить ее языками, баскетболом, фортепиано. Я чувствовал себя никчемным, не оправдывая чьи-то ожидания. А своих у меня и вовсе не было.

В глубине души я чувствовал, что достоин лучшей жизни, чем имел, что у меня должно быть больше денег, больше связей, чем имел я и моя семья. Я предполагал, что должен иметь хотя бы минимальный набор молодого парня – машину и приставку, а мои родители из этого могли себе этого позволить только последнее, что они постоянно мне и повторяли. В определенный момент я принял решение жить один, и каким-то чудесным образом смог наскрести себе денег на съем квартиры.

Моя девушка Элли стала жить со мной, и тут ад возродился в полной мере. Она все время что-то от меня требовала, повторяя изо дня в день: «Элан, иди работать, мне сложно тащить все одной!», «Элан, убери квартиру, пока я хожу за продуктами!», «Элан, не кидай носки на пол!», «Элан, помой тарелку!». Эти фразы никогда не теряли свою актуальность, и мне приходилось жить под натиском упреков и замечаний. Родители постоянно мешали нашим отношениям, во всем поддерживая Элли, и в конечном итоге мы с ней расстались. Отец и мать считали, что всему виной моя лень, но я много раз объяснял им, казалось бы, элементарные вещи. «Если бы у меня не болела спина, я бы был лучшим в баскетболе, но я не могу!», «Мне сложно убирать квартиру, и вообще-то врач поставил мне остеохондроз!», «Я не могу идти работать, для физического труда я недостаточно здоров, а для работы в офисе или у меня нет образования!». Дискуссия приводила к тому, что все это – лишь обычные отговорки, но я знал, что мои возможности не позволяют жить так же хорошо, как живут другие люди.

В то время я имел близкого знакомого, которого я мог даже назвать приятелем. Мы с ним познакомились в баре, где я выпивал пиво по вечерам. Клэй, как я узнал, имел похожие проблемы в собственной жизни, и после нашего первого общения я нашёл в нем что-то вроде родственной души, своего человека. Мы очень много и долго пересекались, играли в приставку, пили пиво и что покрепче, наблюдали за танцовщицами в баре по входным, засовывая им небольшие купюры в трусики каждый раз, когда чрезмерно напивались. Это и была моя жизнь.

Но в один из вечеров все изменилось. Это был день, когда Клэй пришёл ко мне с ящиком пива, и заговорил прямо с порога:

– Элан, чувак! Я нашёл потрясающее место, просто офигительное! Ты просто обязан завтра пойти туда со мной!

– Что за место? – спросил я, не отрываясь от приставки. Если честно, Клэй постоянно находил «офигительные» места, которые на деле оказывались малоинтересными квестами, сходками любителей пива, конкурсами «Кто быстрее всех съест бургер?!» и всякое подобное. Он как раз из той категории людей, которых это интересует, а я скорее из тех, кто крутит пальцем у виска на столь неоднозначные предложения, но по настроению может и заскочить, но с условием «ла-а-адно, только на пять минут».

– Это просто бомба! Элан, я не буду ничего говорить, но я чувствую, что это место изменит наши с тобой жизни!

Я оторвался от приставки и косо посмотрел на него. Похоже, что Клэй говорит на полном серьезе.

– Хорошо, завтра мы сходим туда, но сейчас я хочу пить пиво и играть в мортал комбат.

– Чувак! Я думаю, что ты не пожалеешь!

На следующий день, примерно в половину пятого вечера мы отправились в это «офигительное место». Оно находилось на краю Ашвилла – небольшого города, где я живу, и поэтому Клэю пришлось взять машину отца. Местонахождение «места» меня немного насторожило.

– Клэй, тут не распространяют наркотики? Я не хочу сесть за решетку.

– Успокойся, чувак, мне про него все рассказали, это настоящий шедевр! И никаких наркотиков.

Мы припарковались у небольшого двухэтажного здания из красно-желтого кирпича. На вид ему было лет сто или двести, а около входа стоял контейнер с мусором, из которого воняло так, словно там похоронили далеко не первый десяток кошек или крыс. Едва почувствовав невыносимый смрад, желудок под действием провокации решил выпустить наружу мой обед. Когда меня стошнило, я вытер рукавом рубашки остатки желудочного сока с примесью картошки фри, а затем зашел внутрь, вслед за Клэем. Коридор первого этажа был пуст. Я поочередно заглядывал в комнаты, отметив, что те тоже пустовали.

– Элан, нам на второй этаж!

– Я тебя понял.

На втором этаже была ярко-фиолетовая дверь среди всех остальных, серых дверей. Я заметил, что она была практически новая, и выглядела так, словно ее сделали из пластика. Клэй дернул черную ручку. Дверь пронзительно заскрипела, словно мы влезли на давно заброшенный чердак, но легко поддалась. Из комнаты заструилось не менее яркое чем дверь фиолетовое свечение. Клэй поманил меня пальцем.