– Меня… зовут Элан. – голос дрожал, но я пытался взять себя в руки. Нужно было делать вид, что все безумие вокруг – это нормально, что бы эти люди не накинулись на меня с ножами. – Я… у меня…

– Элан, мы все рады тебя здесь видеть!

Комната вновь наполнилась звуком хлопающих рук. Преодолев первый этап нервозности, я неожиданно сам для себя решил продолжить.

– Я… живу обычной жизнью. Не работаю… у меня есть на это причины – больная спина…

– Молодец, Элан! Есть что то ещё? – Эдвард не отводил ни меня взгляд ни на секунду, и у меня в голове неожиданно возник вопрос.

– У меня обычная жизни, правда… – я старался говорить без дрожи в голосе. – И у меня есть вопрос… – Секунду поколебавшись, я просто выдал. – А какое оправдание у хозяина кота?

Комната погрузилась в громкую тишину. Отсутствие звуков погрузилось в нечто мрачное, больное, преломляющее сознание. Я чувствовал на себе взгляд всех присутствующих, хотя большинство меня даже не видело сквозь свечение. И тогда я решил, что в этот момент меня точно убьют. И как у них заведено – безо всяких оправданий.

– Ты задал правильный вопрос, Элан. Я тебе на него отвечу. – Я выдохнул, а Эдвард тем временем продолжал. – У хозяина кота была тяжёлая жизнь – родители унижали его, маленького мальчика, ругали за мелкие шалости. При этом, никто из старших никогда не уделял ему время на ласку и заботу. Когда мальчик вырос, то на работе коллеги не желали общаться с ним: подтрунивали, оскорбляли, разносили грязные сплетни. Этот выросший из зашуганного мальчика мужчина был очень одинок. От безвыходности он завёл кота, который не избавил его от этого всепоглощающего одиночества. И человек стал привлекать кота таким вот способом, ведь даже кот – всего лишь кот! – не обращал на него никакого внимания, словно его хозяин – совершенно пустое место. Так вот, мужчина, причиняя боль коту, пытался обратить его внимание на себя, чтобы избавиться от внутренней боли. Это и было его оправданием. Теперь ясно? – Эдвард не сводил с меня глаз.

– А… а ваша семья? Ваш дядя, который… насиловал вас… кузены, которые устраивали на вас охоту… я не понимаю…

– У них есть свои оправдания. Моего дядю, когда тот был малышом, избивал и насиловал собственный отец. Это покалечило его психику. Естественно, он не хотел быть таким, как его отец, ведь это такое безумие – поступать так с собственными сыновьями… хотя желание было невыносимым… А когда мои родители погибли, он взял меня под опеку, чтобы предаваться своим утехам. Мой дядя – всего лишь жертва насилия. А мои кузены, выросшие под влиянием моего дяди, просто оказались заложниками обстоятельств, когда дядя просто избивал их, как когда-то бил его самого отец. Мои кузены вымещали злобу на мне, и имели на это полное право.

– А как же одноклассники Клэя?

– Я не знаю их судеб, но, могу предположить, что они хотели самоутвердиться. Подростки – что с них взять?

– Я… я понял…

– Тебе по прежнему нечего нам рассказать?

– Я рассказал все.

– Хорошо. – Эдвард развернулся и пошёл обратно в центр круга. – Поаплодируем Элану!

Когда мероприятие закончилось, и люди буднично стали покидать комнату, я вышел вместе со всеми с полным ощущением понимания всего, что происходит. Мы сели в машину, и Клэй стал без остановки делиться со мной впечатлениями. Но я не слышал, так как был глубоко погружён в свои мысли. Доехав до моего дома, Клжй предложил пропустить по стаканчику в баре напротив. Я отказался, сославшись на усталость.

Закрыв за собой дверь в квартиру, я позвонил маме.

– Ма, привет. Помнишь, ты говорила, что миссис Джонас искала садовника? Мне нужна работа.