– Тогда я мистер Авокадо! Черника? Такого имени не бывает, – хмыкнул Егор, но с любопытством посмотрел на незнакомку.

– Конечно, не бывает. Так меня папа называет. Когда я была маленькой, он принёс из леса целое ведро черники. Я выползла из кроватки и пробралась на кухню. Через какое-то время он нашёл меня всю перемазанную, с фиолетовыми руками и щеками. Ягоды были в волосах, на одежде, одним словом, везде. Он увидел меня и воскликнул: «Ну ты и черника!» С тех пор так и повелось. Папа у меня художник. Он постоянно рисует лес с кустиками ягод и папоротником. Можешь звать меня Ника. Так проще.

– Ладно. Я – Егор. А в каком это городе мы сейчас находимся?

– Могойск, – ответила Ника.

– О-о-о! Что ещё за Могойск? Как меня всё это бесит! – Егор от досады топнул ногой. Он сердился на маму. Это она отправила его, как говорят люди, с глаз долой и из сердца вон. А мучиться-то ему!

– Тебе здесь не нравится? По-моему, забавное местечко.

– С чего это мне должно нравиться сметать пыль с этих уродцев? Они жуткие. Какой-то фильм ужасов! – брезгливо поморщился Егор.

Где-то неподалёку заговорила Лёля. Ника спохватилась:

– Мне пора. Папа заждался. Прости.

Она ринулась к выходу и растворилась в бежевых занавесках.

– За что прости? Приходи в десять! Эй, Ника! – Егор бросился следом, но тут чуть ли не лоб в лоб столкнулся с тётей. Она упёрла кулаки в бока и заулыбалась:

– Приветик, Муха. Подметаешь пол? Молодец! Только вот эта работа мальчика. Ты же будешь смотрителем зала. Ага. Важная должность. От тебя требуется приглядывать за тем, чтобы никто не касался наших знаменитостей. Не хмурься, племяшка. Пойдём завтракать! Я уже кофе сварила. А хочешь зелёный чай? Кстати, любимый напиток японцев.

– Почему вы говорите «мальчик»? Имя-то есть у ребёнка? – спросил Егор, но ответа не получил. Дурацкое место, странные люди и вся ситуация в целом кринжовая, с досадой подумал он.

***

Весь день прошёл как в тумане. Кажется, паноптикум посетил каждый житель Могойска. Егор словно попал в гигантский калейдоскоп, только вместо кусочков разноцветного стекла перед глазами кружились лица взрослых и детей. Кто-то улыбался, кто-то недоверчиво хмыкал, кто-то сердился. Но это были живые лица, не восковые маски, как у фигур. Егор поневоле вспоминал свою маму. Приведи её сюда и поставь рядом с тем же Наполеоном Бонапартом – мало, кто догадается, что она настоящий человек.

На улице вокруг шатра бурлил весёлый праздник. Грохотала музыка. Тётя в небольшом павильоне жарила попкорн и крутила крохотные облака сладкой ваты. В соседней палатке Семён и Львёнок торговали всякой дребеденью: брелоки, мягкие зверушки, игрушки антистресс и воздушные шарики. Хмурый Радомир сидел на стуле у входа в паноптикум и продавал билеты.

Егор же выхаживал по выставочному залу и следил за посетителями. Всем хотелось получить на память фотографии, так что приходилось в буквальном смысле ловить восковые фигуры. К вечеру он уже не чувствовал ног, а ведь нужно было ещё перенести экспонаты в грузовик, собрать шатёр и палатки. Ел на ходу, для отдыха так и не появилась свободная минутка, поэтому в полночь Егор без сил повалился на пассажирское сидение. Уже было плевать на неудобство, только бы закрыть глаза и…

– Слушай, Муха, а ведь я не просто так занимаюсь паноптикумом. Это семейный бизнес. Всё началось с моей прапрабабки Луизы, значит, твоей прапрапрабабки, – сказала Лёля, когда они неторопливо ехали по ночному шоссе. Семён похрапывал. Львёнок скрутился крендельком на сидении. – Она была немкой и жила в городке Клёрхен на берегу реки Эльба. Красивая легенда, а может так и было на самом деле. Кто знает? Вот слушай!