Как только последняя буква была написана, мир словно "вернулся". Птицы снова запели громче, ветер зашелестел листвой, и Лёха вновь услышал голос бабушки Вики, зовущей кого-то со стороны дома.

– Что… что это было? – выдохнул он, глядя то на Вику, то на её тетрадь.

Вика моргнула, словно выходя из транса, и посмотрела на свой рисунок с лёгким удивлением, как будто сама не ожидала такой детализации.

– Я не просто записываю, – тихо сказала она. – Я… сохраняю. Бабушка говорит, что когда лес хочет, чтобы что-то не забыли, он находит того, кто запишет это правильно.

Лёха понял, что Вика была не просто девочкой, ведущей странный дневник. Она хранила знания, важные для самого леса, выполняя древний, непонятный ему ритуал.

Он вспомнил, как в дневнике Ивана тоже были похожие зарисовки и записи. Неужели его предок тоже был таким… хранителем?

К дому Сани они пришли уже после обеда. Родители Сани работали в поле, и дом пустовал. Во дворе стоял старый деревянный сарай, который когда-то принадлежал Саниному деду. Оттуда доносились звуки – словно кто-то переставлял ящики и шуршал бумагами.

– Саня? – позвал Лёха, заглядывая в полутёмное помещение.

Саня сидел на полу среди разбросанных коробок и рассматривал пожелтевшие от времени бумаги.

– Привет, – рассеянно отозвался он, не поднимая головы.

Лёха заметил, что Саня всё ещё выглядел потрясённым после происшествия на мосту. Его обычная уверенность словно потускнела, движения стали медленнее, а в глазах появилась задумчивость, почти не свойственная этому всегда активному мальчишке.

Когда они вошли в сарай, Лёха заметил ещё кое-что странное – вокруг Сани трава, пробивавшаяся сквозь щели в половицах, росла заметно гуще и зеленее, словно тянулась к нему. Лёха переглянулся с Викой, но она лишь едва заметно покачала головой – не время обсуждать это.

– Мы видели жуков, – сказал Лёха, присаживаясь рядом с другом. – Странных, чёрных. Они питаются… плохими эмоциями.

Саня наконец поднял взгляд. В его глазах мелькнуло понимание.

– Я тоже о них узнал, – он указал на разложенные перед ним бумаги. – После… ну, после того, что случилось на мосту, я решил поискать в вещах деда. Он много знал о лесе и записывал всякое.

Он протянул им потрёпанную тетрадь в кожаном переплёте.

– Вот, смотрите.

Лёха осторожно открыл тетрадь. Страницы были исписаны мелким, но разборчивым почерком, с множеством зарисовок на полях. Он пролистал несколько страниц и остановился, увидев знакомый силуэт – чёрный жук, изображённый с пугающей точностью.

"Жуки колдуна множатся, это плохой знак", – гласила запись рядом с рисунком. – "Эти твари – не настоящие насекомые, а сгустки тьмы, собирающие людскую злобу. Их хозяин использует эту энергию для своих тёмных дел. Чем больше ссор и раздоров, тем больше жуков появляется. Они как разведчики – смотрят, слушают, собирают."

Лёха перевернул страницу и замер. На развороте была изображена знакомая карта местности – лес, деревня, река, мост и болото. А возле болота стояли три силуэта, очень похожие на те, что они видели во сне и на мосту. Под рисунком была надпись, выведенная дрожащей рукой: "Они ждут за болотом".

– Вы понимаете, что это значит? – тихо спросил Саня, глядя на их лица. – Всё, что с нами происходит, как-то связано. Мост, жуки, эти… тени.

– И мой сон, – добавил Лёха. – Я видел их сегодня ночью. И что-то ещё… Они словно искали кого-то внутри меня.

– Дневник Ивана, записи твоего деда, – Вика задумчиво перелистывала страницы тетради. – Похоже, они знали о чём-то большем, чем просто странности леса. Они знали об опасности.

Они ещё долго сидели в сарае, обсуждая всё, что узнали и увидели за последние дни. С каждым новым открытием мир вокруг них становился всё более загадочным и тревожным.