Замятин тяжело вздохнул и откинулся на спинку кресла. «Виктор Сергеевич, я ценю ваше рвение и вашу преданность делу. Но вы должны понимать, что мы не можем поднимать панику на основании одних лишь косвенных данных и ваших, пусть и гениальных, но все же гипотез. Представляете, что начнется, если "ЗАСЛОН" официально заявит о какой-то глобальной кибератаке неизвестного происхождения? Нас обвинят в нагнетании обстановки, в попытке раздуть собственную значимость. А если ваши выводы окажутся… ну, скажем так, преувеличенными? Это будет удар по репутации всей корпорации».

Он помолчал, затем продолжил более мягким тоном: «Послушайте, Новиков. Я не говорю, что вы не правы. Возможно, в ваших наблюдениях действительно есть что-то заслуживающее внимания. Но нам нужны более веские доказательства. Официальные подтверждения от других служб, от наших зарубежных партнеров, если таковые имеются. А пока… Пока я предлагаю вам продолжать ваш мониторинг. Собирайте данные, анализируйте. Если появятся действительно неопровержимые факты, тогда мы вернемся к этому разговору. А сейчас, извините, у меня действительно очень плотный график. И не забывайте про "Горизонт-М", он тоже требует вашего внимания».

С этими словами Замятин дал понять, что аудиенция окончена. Виктор почувствовал, как внутри у него все закипает от досады и бессилия. Стена непонимания, которую он так боялся, оказалась еще толще и прочнее, чем он предполагал. Бюрократическая осторожность, страх ответственности, нежелание выходить за рамки привычного – все это перевесило его доводы и те очевидные, на его взгляд, угрозы, которые он пытался донести.

Он молча собрал свой планшет и вышел из кабинета, ощущая на себе сочувственно-снисходительный взгляд начальника. «Продолжать мониторинг… – с горечью подумал он. – Пока гром не грянет, они так и будут сидеть сложа руки».

Но Виктор не собирался сдаваться. Если руководство не хочет его слышать, значит, ему придется искать другие пути. Или же найти такие доказательства, от которых уже никто не сможет отмахнуться. Он вернулся в свою лабораторию, еще более злой и решительный, чем прежде. Чувство надвигающейся беды смешивалось в нем с холодной яростью ученого, чьи открытия игнорируются невеждами. Он понимал, что теперь он один на один с этой угрозой. И времени у него оставалось все меньше.

Отказ Михаила Борисовича Замятина серьезно воспринять его предупреждения не сломил Виктора Новикова, а, напротив, лишь подстегнул его. Если раньше им двигал в основном научный интерес и интуитивное предчувствие беды, то теперь к этому добавилось острое чувство ответственности и даже некоторая доля упрямства. Он не мог просто сидеть сложа руки и наблюдать, как мир медленно сползает в пропасть, пока чиновники и консерваторы от науки прячут головы в песок. Раз уж официальные каналы оказались заблокированы стеной бюрократического равнодушия, он решил действовать самостоятельно, используя все доступные ему ресурсы и возможности, пусть даже это и выходило за рамки его прямых должностных обязанностей.

Следующие несколько суток Виктор работал на абсолютном пределе своих физических и умственных возможностей. Он практически не покидал свою лабораторию, превратив ее в своеобразный командный центр по борьбе с невидимым врагом. Кофе и энергетические напитки стали его основной пищей, а короткие периоды забытья на неудобном лабораторном диване – единственным отдыхом. Он полностью погрузился в анализ данных, отслеживая каждое новое проявление загадочной активности, каждую новую «техническую неполадку», о которой сообщали мировые СМИ.