Наигранная дружба в паре с картинной заботой меня уже прилично так… напрягала. Предположить даже не могу, что на уме у этого безумца и какая роль в этом безумии отведена мне?

Не хочется огорчать достопочтенного дракона, но слепо танцевать под чью-то дудку — точно не про меня. А принимая в чужой игре участие, разбрасываю фишки и устанавливаю исключительно свои правила.

Усмехнувшись, я подошла к невидимой стене практически вплотную. Минцзэ с любопытством в аметистовых глазах поднялся, подошел близко, оперся на магическую стену ладонями, как бы нависнув надо мной. Глаза в глаза. Цепко, неразрывно.

— Я пролью свет на ситуацию, раз в окружающей тебя тьме не можешь разглядеть очевидное: мы с тобой не друзья и даже не товарищи. Повторю: с демоном водиться не собираюсь.

— То есть ты обманула меня, — Минцзэ состроил грустную гримасу, — обманывать очень, очень плохо… Это большой грех.

Я подавилась собственным смешком, наблюдая за театральной игрой самого «благочестивого праведника», который даже удивил тем, что вообще знает такое понятие как «грех».

— Над своими грехами лучше подумай, демон; и сколько же зла ты совершил, что на протяжении четырёхсот лет гниешь в подземелье храма!

— Оскорбить меня пытаешься, Юэ, очень зря, — с дружелюбной улыбкой тихо и мелодично протянул Минцзэ.

— Просто хочу сразу разрушить твой воздушный дворец и сообщить: не втягивай меня в свои игры! С драконами, к счастью, я ранее не пересекалась, но тех, кто пытается мною попользоваться, вижу за версту. И не глупая, четко понимаю, что в живых меня оставил не ради зеленого чая, который у тебя безусловно есть, просто свои планы на меня построил, оттого распинаешься про какую-то дурацкую дружбу!

Плотоядно хихикая, дракон склонился ниже; наши губы оказались на одном уровне и единственная хлипкая преграда между ними — тонкая граница печати Ци.

— Наиполнейшее безрассудство делать врагом меня, красавица.

— Сложно назвать врагом того, кто сидит в клетке и связан по рукам и ногам.

В ответ Минцзэ лишь очаровательно усмехнулся и растворился во тьме, а я без сил упала в центр золотого круга, держась за сердце. Нет, оно не болело, просто стучало как бешеное.

Наиполнейшее безрассудство делать врагом меня, красавица… Слова дракона повторились громким звоном в голове, заставив поморщиться и даже на секунду засомневаться в содеянном. Хотя, Минцзэ не то, что врагом, я и соратником его не делала, к слову. Ящер в узилище — последний, кому бы хотелось доверять в чужом мире, а вот вовремя расставить границы с таким экземпляром — вполне логично и правильно.

Дракон больше не появлялся. До конца дежурства я находилась в полном одиночестве, уставшая и сильно вымотанная из-за стресса, нервов, еще и печать Ци прилично высосала сил. Голова гудела, тело ныло, дико хотелось спать. Надеюсь, Сюли вернется, ибо я физически больше не смогу её прикрывать…

* * *

— Юэ… Юэ… — услышала сквозь пелену сна, слабо ощущая толчки в бок, — проснись, Юэ…

Настойчивый, требовательный голос так и норовил выдернуть меня из уютного сна, в котором обессиленная я, после нахождения в узилище Мириады, отчаянного нуждалась. Глаза разлепляться отчаянно не хотели, но один из надоедливых толчков в бок оказался столь сильным, что я проснулась сию минуту и взвыла сиреной, потирая больное место, но боль мигом сошла на нет, когда я увидела перед собой сбежавшую подругу.

— Сюли! — я обеспокоенно схватила её за предплечья. — Ты где была? Почему сбежала?

— Юэ… — тяжело уронила девушка, уводя взгляд в сторону; саму её затрясло мелкой дрожью, а из глаз хлынули крупные горошины слёз.