– Я отдыхаю.

– Ну, разумеется! Что стряслось?

Все-таки я не актер. Дядя раскусил меня за тринадцать секунд. Рекорд. Раньше хватало на минуту.

– Дядя, это сложно… – вздохнул я.

–А ты попробуй рассказать все, пока демонстрируешь свои владения. Ведь, насколько мне известно, ты приобрел этот райский уголок?

Я помялся, но на меня нахлынуло желание рассказать хоть кому-то этот бред, в который превратилась моя жизнь. И я рассказал.

От потрясения дядя отказался от прогулки, и мы остались стоять на скале, живописно спускающейся в океан. Правда, дядя попытался спасти мое самолюбие и притворился, что у него разболелись ноги. У человека, который спокойно отжимает девяносто килограмм на плечах вприсядку в течение пятнадцати минут. Я вздохнул.

– То есть…

– Дядя, я не хочу повторять этот абсурд.

Он смотрел на меня, словно пытаясь переварить сказанное

– Значит, во время похмелья ты чувствуешь такую же боль как тогда, и память возвращается.

– Да. Но оказалось не все так просто…Память возвращается, но…

– Да не мнись ты! – воскликнул дядя, угрюмо глядя на меня.

– Я все помню, все понимаю, но не могу остановиться… – Сенатор озадаченно смотрел на меня. – У меня как у животного остаются только одно желание. – пробормотал я тихо.

– Насколько я понимаю, – Сенатор помолчал, насвистывая что-то. – тебе хочется женщину. – Сделал он вывод. – Ну ты вполне справился с этим.

Я кивнул, морщась.

– То есть именно тогда ты и посетил «ИТАКУ».

– Нет, в «ИТАКЕ» я был в отключке.

– Я не понимаю…

Я тоже.

– Я был дома.

Дядя продолжал освистывать океан, и вдруг смолк. Не уточняя, что именно я имел в виду, он с разворота влепил мне хук. Я не сопротивлялся даже когда охрана, напуганная разворачивающимся побоищем, прибежала с яхты и оттащила его от меня. Я встал на четвереньки и, сплевывая кровь, попросил:

– Исчезните.

Аргус внимательно смотрел на вырывающегося хозяина, и, дождавшись властного кивка, отпустил его. Дядя тут же врезал мне по почкам. Охрана метнулась обратно. Я заорал им

– Пошли прочь! – и они растворились в темноте, оставив меня один на один с дядей, который продолжал утюжить меня.

Наконец, он выдохся. Кряхтя, я принял более-менее вертикальное положение. Я еще хрипел, но эта боль ни в какое сравнение ни шла отвращением.

– Я не могу ни поесть, ни напиться. – Продолжил я каяться, видя что сенатор не реагирует- После обоих действий мне хочется только одного. Единственное отличие, это то, что еда «отключает» меня совершенно, а алкоголь – контроль. В принципе, находясь в алкогольном опьянении, я могу сдержаться, даже если постоянно думаю о сексе. Главное, не трогать меня и все обойдется.

Сенатор что-то сосредоточенно обдумывал. Когда, казалось, он решил уже послать меня ко всем чертям, дядя, еще хмурясь, спросил меня

– Чем ты занимался до моего приезда?

Упс! Я покраснел

– Ты сюда кого-то притащил…

Я горел от смущения, но покачал головой, а дядя зашелся хохотом. Откашлявшись и отдышавшись, он уже хотел хлопнуть меня по плечу, но я отпрыгнул раньше, чем его рука начала опускаться

– Пойдем – выпьем! – дядя даже не удивился.

Я безумно был рад, что дядя сумел перебороть отвращение ко мне, но вышесказанное пока только теория, а использовать дядю как подопытного кролика с огромной вероятностью комы после того, как тот меня остудит, по-моему, не лучший вариант

– Дядя Келлан, я не думаю, что это хорошая идея!

Дядя расхохотался снова и пошел к хижине.

– Не празднуй труса! Я с тобой справлюсь. К тому же у меня хорошая интуиция… – добавил он едва слышно.

Прикончив всю мою партию виски, и, окончательно придя в себя, дядя потребовал подробного пересказа обрывков моей памяти. Я рассказал все, что помню.