Старик этот стоял возле входа в церковь и был одет так, словно он только что сбежал со съёмок фильма в жанре вестерна, где играл роль какого-нибудь шерифа, которому не суждено было дожить до следующего рассвета. Обут он был в высокие сапоги со шпорами, способными заколоть до смерти какое-нибудь несчастное животное наподобие лошади. На нём был сшитый точно по талии превосходный чёрный пиджак. На голове же его, покрытой седыми волосами, покоилась большая, чёрная ковбойская шляпа с широкими полями. А по римскому воротнику, обвивающему его шею, можно было предположить, что старик имел прямое отношение к церковным делам. В целом, выглядел этот человек впечатляюще и стильно, хоть и одет он был немного неподходяще для похорон.

Уиллу же не нравился взгляд, которым одаривал его незнакомец. Взгляд этот был не просто подозрителен, а очень даже подозрителен. Подобный взгляд всегда сразу обвиняет во всех смертных грехах и никогда не оставляет даже малейшей возможности для оправдания. А у Уилла, за его долгую жизнь, грешков накопилось немало. Он присел между Саймоном и Робом и легонько ткнул локтём в бок последнего.

– Мозги… – возмутился Роб.

– Ты знаешь того старика, который стоит у дверей?

Роб обернулся, посмотрел на незнакомца в ковбойском наряде и ответил:

– Мозги…

– Вот и я не припоминаю такого. Не нравится мне он. Глаз с нас не сводит. Да и выглядит очень уж странно. Как думаешь, может он один из них?

– Мозги?

– Si, из Ордена.

– Мозги… – не согласился Роб.

– И всё же он какой-то подозрительный. Точно не из Спрингвуда. Не по себе мне что-то. Даже не учуять чем от него несёт. Слишком много запахов. Такое ощущение, что каждый в этом здании посчитал своим долгом пролить на себя ведро духов.

– Мозги…

– Как знаешь, я лишь поделился своими мыслями.

– Что у вас там? – внезапно встрял в разговор Саймон. – Опять за моей спиной что-то надумываете?

– Non adesso.

– Как же, ты всегда так говоришь, когда от меня хочешь отвязаться. А ну рассказывайте.

– Мозги…

– Какой незнакомец? – вампир начал крутить головой и озираться по сторонам. – Где? В шляпе? Ковбой?

– Саймон заткнись и прекрати вертеться, – зарычал Уилл.

– Вот тот подозрительный и явно враждебно настроенный тип у дверей? Старик как старик. А то, что он подозрительный и явно враждебно настроен, так это все старики такие. Им только дай повод высказать миру своё недовольство, не заткнёшь потом.

– А что с нарядом?

– А что с ним не так? Мало ли какой стиль одежды он предпочитает. Или может он просто очень консервативен в вопросах своего внешнего вида. Радуйся, что он не пытается здесь установить флаг конфедератов. Или, что ещё более вероятно, он просто выживший из ума старик. Маразматик, который увидел большое скопление людей и прибежал посмотреть, что здесь такого творится.

– Мозги…

– Тут нечего стыдиться. Многие из пожилых людей со временем трогаются умом и становятся сумасшедшими, которые только и ждут возможности…

– Ши! – тихо шикнул Уилл.

– Не шикай на меня!

– Stai zitto. Речь начинается.

И правда, за трибуной уже стоял один из святых отцов и начинал свой долгий монолог о неисповедимых путях, разложении современного общества, проблемах отсутствия веры и под конец совсем немного тёплых слов о кардинале. Следом за священником, к трибуне подошла жена кардинала Анджело. Это была милая старушка, которая всегда с добротой относилась даже к самому последнему мерзавцу. Во время её речи, на Уилла внезапно накатили воспоминания о ковре. Персидском, с витиеватой вышивкой и ворсом до щиколоток. Ведь по факту, все, что осталось у ребят от кардинала Анджело, который несколько лет позволял им спокойно жить в Спрингвуде и не бояться, что их обнаружит Орден, так это ковёр. Да, конечно вышивка у него была хороша и определённо витиевата, а ворс мог бы доставать и до колен, если бы по ковру ходили люди далеко не самого высокого роста или дети. Но всё же это был лишь ковёр и только. Более того, этот ковёр уже даже успели прожечь в одном месте. Виновник, конечно же, поплатился, и хоть кара его была несоразмерна преступлению, тем не менее, утешения это Уиллу не придавало. «Ну, хоть ковёр остался, и то неплохо», – всё же заключил он.