Пока Роб искал место для парковки, Уилл и Саймон зашли в церковь.

Гроб был открыт и каждый желавший попрощаться с кардиналом Анджело, так сказать лицом к лицу, мог спокойно подойти и сделать это. Уилл с Саймоном встали в очередь к гробу, так как желавших попрощаться оказалось на удивление немало. В большинстве своём прощания этих людей заключались в весьма неуверенном кивке со стороны мужчин, и довольно жалобном всхлипывании со стороны женщин.

– Он выглядит счастливым, – сказал Саймон, когда они добрались до гроба.

Вряд ли лицо кардинала выражало счастье, однако выглядел он и в правду неплохо. Можно даже сказать, что выглядел кардинал Анджело очень свежим и помолодевшим.

Уилл продолжал молча смотреть на гроб.

– Хорошо, возможно он не такой уж и счастливый. По правде говоря, я не особо разбираюсь в вопросах мимики мёртвый людей. Как-то не увлекался подобными темами.

Они ещё немного постояли и помолчали, выдерживая необходимую в подобных мероприятиях длительность молчания.

– Ну всё, нам пора идти садиться.

Саймон похлопал Уилла по плечу и направился к скамьям. Но спустя несколько шагов, он понял, что Уилл и не думал следовать за ним, а продолжал молча стоять возле гроба.

– Уилл, ты задерживаешь очередь, – тихо сказал Саймон.

Уилл не отрывал взгляда от лица кардинала.

– Figlio di putana, – наконец-то соизволил заговорить он. – Посмотри на лицо этого засранца. Помер и валяется теперь здесь словно король.

– Ты что такое говоришь? Не забывай где мы.

– Я прекрасно понимаю где мы. Мы на похоронах чёртового эгоиста, который внезапно решил помереть. Будь он жив, я сам бы его прикончил. Вот будь любезен, объясни мне, на кой чёрт ему приспичило сдохнуть?

Очередь, до ушей которой, по всей видимости, долетели обрывки слов Уилла, начала понемногу шикать и ворчать. А, как известно, шикующие и ворчащие очереди по своей природе редко приводят к чему-то хорошему, и частенько становятся причиной чего-то очень нехорошего.

– Уилл, прекращай давай, – сквозь зубы и как можно тише сказал Саймон.

– Мозги? – спросил подбежавший, вернее приковылявший, Роб.

– Наш ходячий комок шерсти решил устроить скандал.

– Нет, ну вы только посмотрите на него, – не унимался Уилл. – Лежит с таким лицом, как будто он и ни при чём. Pezzo di merda!

– Уилл, прояви уважение. Он же умер.

– Вы тоже. Да только шума от вас больше, чем от живых.

– Мозги…

– Роб прав. Мы понимаем, что он был твоим другом, и ты переживаешь из-за него, но всё же…

– Non mi importa di lui. Я о нас думаю. Этот засранец просто взял и помер, совершенно не подумав о нас. Vecchio schifoso, я вот тебя сейчас как шандарахну, чтоб впредь неповадно было такое выкидывать.

Приложив все свои усилия, Роб и Саймон не позволили Уиллу никого шандарахать и отвели его к скамьям. Всё это произошло как раз вовремя, потому как шикующая и ворчащая очередь, повинуясь своему определению как очереди, с которой в открытом бою желательно не сталкиваться, уже начинала собирать силы, чтобы пробиться к гробу кардинала и покарать виновных в образовании самой очереди.

И вот, когда все уже начали рассаживаться по своим местам в преддверии долгих и торжественных речей о том, каким хорошим человеком был кардинал Анджело, Уилл всем своим нутром почувствовал на себе весьма неприятный, и явно не особо дружественный взгляд. Его затылок начал кричать тревогу, надеясь привлечь внимание своего обладателя, к тому факту, что какой-то весьма наглый подлец уставился на него. Уилл обернулся и увидел весьма интересного персонажа. Самым что ни на есть хамским и пристальным взглядом, на него смотрел старик.