– Хххх…кха… а кхак… кха… амулет рабо… кха, – она схватилась за раскаленную грудь, готовясь вырвать из нее легкие.

– На всë высшая воля. Если он признает ваше сердце чистым и помыслы благими, одарит своей благодатью.

Пока Литра приходила в себя, Эйн с удивлением подчеркнул отсутствие видимых изменений своего тела. Оно, безусловно, стало крепче, но рельефный каркас мышц оттого не выступил. Ему ещë не довелось в полной мере ощутить новоприобретенную силу астрала, однако даже сейчас он понимал, насколько она противоречила законам его и этого мира. Астральная дымка всë продолжала бурным потоком втекать внутрь, словно по закону сообщающихся сосудов и заполняла каждую клетку его тела. Тем не менее важной была иная особенность. Поглощал он жизненную силу других существ. Иными словами – стерилизовал пространство вокруг себя, изничтожая любой микроорганизм.

– Кхах… если узнаю, что ты мне соврал! Чистое сердце говоришь, хе-хе, будет тебе чисто сердце… – Мисаул мысленно осенил Эйна символом лесных божеств, в которых верил, положил тканевый сверток и поспешно удалился в дом.

«Я остался наедине с жутким монстром. Способным проглотить человека целиком… что она хочет сделать? Сама же сказала, там лечить уже нечего, оставь человека в покое!»

– К твоему счастью, я не только хороший врачеватель, но и медиум. Ты веришь в духов?

– Нет…

– Ничего, скоро начнешь, присядь, – женщина приземлила седалище рядом и развернула свëрток, из которого на бетонный пол тут же посыпались чëрно-синие, жемчужные ягоды. В них Эйн узнал те самые сладковатые бусинки, от которых его выворачивало наизнанку. Они ударились и раскатились по сторонам, затерявшись в темноте подвала.

– Подношение зверю. Лучше принять внутрь, но и так тоже сойдет. Иначе эффект окажется слишком сильным.

– А?.. – Эйн чуть было расхлопнул варежку, чтобы задать вопрос, как рука женщины вбила в его рот нечто мягкое и блевотно-мочалистое. Закрыла его, приподняла подбородок и провела по горлу, заставив проглотить. Парень даже не понял, как это гадкое вещество оказалось внутри.

– Приправа для вкушающей.

– Для кх…кого?

Наконец, пришло время содержимого свëртка. Полубог, с трудом сдерживающий рвотный рефлекс, кинул на него беглый взгляд и вздрогнул. С белой ткани Литра подняла две красных свечи и кусок воска. Эйн постарался не думать, где она нашла природный краситель. Спустя всего пару секунд он держал в руках по зажженной свече, пытался вглядеться в дрожащий свет и терпел. Терпел! Терпел куски слюнявого и пережеванного воска, что фонтаном брызжали ему в лицо. Одновременно с церемонией осквернения человеческого достоинства, она зажгла связанный звериным волосом пучëк диких трав, положила его внутрь небольшого полого браслета с отверстиями и стала кадить перед лицом, бормоча себе под нос молитвы духам, как учила еë мать, а еë – еë мать.

«Абзац…», – единственное слово, желавшее сорваться с его губ.

– Эйн, говоришь, Фельтьер? – когда женщина дожевала воск до конца, она встала, достав из свëртка два оставшихся предмета – гвоздь и куклу, после чего вышла из комнаты, заперев за собой железную дверь. На все два оборота.

«Куда я попал? Зачем? Неужели она не могла просто одолжить амулет обратно? Какое отвратительное месиво я сожрал и почему огонь стал таким зелëным? А, нет… синим. Или уже фиолетовым… разве тут не было двери? Мясо и ягоды… Куда делись мясо и ягоды, руны… мясо и ягоды? Четырнадцать пальцев, четырнадцать пальцев и мать пауков… нет… где я? – в глазах потемнело, а мысли спутались. Где-то глубоко внизу, в огромной пещере. Звук бьющей капели, темнота, ни стен, ни свода… рык, громкий и отчетливый. Чавканье, шепот, всë смешалось перед его глазами. Звон в ушах и демоны, бесконечное множество существ, скачущих в тенях. Они елозят, жуют, скребут, режут, рычат, зудят… так и норовят залезть под кожу, отложить под ней свои яица. – Дыхание, но не моë. Я ощущаю его на своей шее. Чей-то язык и слюна. Четырнадцать пальцев и мать пауков… не мои мысли… отец… оно обвило мою шею, трëтся и елозит, пытается распробовать… Нет, я не дамся. Не так просто, я…»