Проклятые боги: Беззаветное отрицание Апекс Новицкий
Игра теней, о город при свечах!
Меандр увиваний ображëнных
В телах зверей – гуляние в ночах,
Отдушина сердец непринуждëнных.
Скажи мне лжец, судьба к тебе нема?
Во врéтище во время карнавала,
Тряпьë и пепел, карты и вина.
Застой, метаморфоза, к чистоте
На смольном флаге искупление взывало,
Какая шутка привела меня к тебе?
Пророча смерть, забыл, как бдить начало?
– Моя вина ясна как мира лик.
Присядь и карты вновь тебе расскажут.
– Расскажут, как меня надул старик?
– Я вижу прошлое, того не заберëшь,
Лишь потому, что на меня ты был похож.
Пролог. Пеан бездне.
На пустыре стоял нагой человек, по колено погруженный в оплавленный песок. Вскинув голову вверх, он что есть сил кричал, дабы заглушить боль. Уходя всё глубже в бурлящее тягучее вещество, мужчина средних лет раз за разом проговаривал слова проклятия, застрявшие у него на устах. Кровь закипала, кожа горела. Наконец, решившись, Эйн подал торс вперëд, падая в раскаленную субстанцию и… в последний момент выставил руки, обрекая себя на еще большие страдания.
«Чем я заслужил подобное?! Каких богов прогневал? Неужели на этот раз всё закончится так глупо?», – вопросы путались в его голове, боль цунами захлестывала тело, и запекшаяся кровь непроглядной пеленой обволакивала выжженные глаза.
Еще долго бы крики расходились по испаленной земле, но мужчина почувствовал, как надламываются его хрупкие опоры и испустив полный неразумения и страха вопль устремился в объятия своей смерти.
****
Удар!
За круглым столом, усыпанным мириадами мерцающих и переливающихся точек находилось трое существ. Зал Плеяд казался неохватно обширным и в то же время ничтожно малым, как большой остров среди целого океана или луна в объятиях бескрайнего неба. Без стен и сводов, парящая черно-мраморная платформа идеальной формы, по периметру уставленная симметричным количеством белокаменных коринфских колонн. Удивительный контраст, придающий зале божественную изысканность.
– Найди его! Ищи снова!
Удар!
Худощавый, невысокий юноша стоял, опираясь на круглый стол, удары по которому сотрясали пространство вокруг. Он сел, запустил обе руки в растрепанные черные волосы и сжал кулаки до белизны костяшек, после чего уставился в мерцающий черный мрамор. Страдающий разум старца в теле юнца. Круги под глазами, бессодержательный взгляд. Болезненно белая кожа и впалые щеки. Как физическая, так и читаемая душевная усталость сопутствовали ложному восприятию, да и монохромное одеяние не скрашивало картину. Темный, как ночь, сюртук поверх помятой рубашки. Брюки и туфли. Латная перчатка на левой руке с когтистыми перстами, от каждого из которых за тянулась серебряная цепь. Не будь этой маленькой детали, и первый встречный мог поклясться – пред ним восседает молодой вампир аристократических кровей.
– Да, брат, – напротив, над своим троном воспарила девочка. Лет восьми. Она подняла вверх свои руки, словно тянулась сорвать одну из столь далеких звезд и надолго застыла в таком положении. Пышное белое платье тесьмяное голубоватой ленточкой немного полнило её хрупкую фигуру, а кончики неестественно длинных белоснежных волос подрагивали и извивались в воздухе.
Молчаливой оставалась лишь высокая женщина, всматривающаяся в одну из точек на звездной проекции. Её накидка парила рядом с монолитным троном, а неглубокое декольте украшали две подвески, постукивающие и переплетающиеся между собой при малейшем шевелении. Одна была подобна столу, как обсидиан черный, полый круг. Другая же представляла собой крест, белый, как опоры бескрайнего свода. Личность легонько массировала правое запястье, на котором левитировал аквамариновый обруч с темными штырьками по периметру и молчаливо наблюдала за душевными терзаниями бога справа от себя. Сделав легкое движение рукой, она исчезла, а невысокий худощавый мужчина бросил изнеможденный взгляд на опустевшее место и разорвал тишину.
– Что это значит? – на выдохе прошипел братик девочки и затарабанил перчаткой по монолитному столу.
– Не волнуйся, сам знаешь, я слежу за ней.
Милое создание в белом платьице приоткрыло глаза. Бездонная фиолетовая бездна воззрела на визави, и на лице девочки появилась мягкая, но такая наигранная улыбка.
****
– Не-ет!
Предсмертный выкрик преодолел пространство и эхом отдался в бескрайнем лесу. Стоящий на коленях человек лег на прохладную землю, поджал ноги к груди и закрыл глаза. Он лежал, ощущая своей кожей влажность почвы и мягкое дуновение ветра. Своими ушами слышал переливы и щебетание птиц, глазами своими мог видеть зеленую траву и хвою. Бескрайний лес, что окружал его со всех сторон и свет солнца, временами сочащийся из-за крон, но всё дальше и дальше уходящий за горизонт.
– Неужели снова? – Эйн в замешательстве стал разглядывать, сгибать и разгибать пальцы рук и ног. Рвал траву и рыл ими землю, после чего безмятежно уставился на трухлявый пень.
Мысли человека стали обретать размеренный ход, лежа на опушке посреди бескрайнего леса он начал вспоминать все, что с ним произошло за столь короткий промежуток времени. После испытанного, ему просто хотелось привести свой внутренний мир в порядок и успокоиться. Тело пробирала дрожь. Нащупав, он схватил серебряный амулет на своей шее, изображающий бюст женщины с аметистовым оком вместо головы. Сжал подарок отца. Потихоньку привстав и поднявшись на ноги, Эйн понял, что на нëм вновь не оказалось одежды, зато на указательном пальце правой руки воплотилось малахитовое кольцо.
«Как такое возможно? Никогда не замечал за собой склонности к ношению подобных безделушек. До сего момента даже семейный амулет томился в забытой всеми кладовке. Что ещë более странно – их появление не сопровождается дискомфортом. Как если бы я давно свыкся… как если бы просто не ощущал, – Эйн не пытался снять кольцо. Оставил всë как есть, – какое нечто не даëт мне сгинуть уже во второй раз? Какое правило движет в порочном кругу мучений? Оказавшись посреди аридных песков, я был рад получить второй шанс, но сейчас…»
Он огляделся. Небольшую опушку со всех сторон окружала непролазная вегетация смешанных деревьев и кустарников. Сосны – великаны пожирали уходящий в закат солнечный свет, не пропуская его внутрь своей обители.
«Каковы мои шансы вернуться из загробного мира вновь? Жив ли отец, а возможно, всë это сон? Какой цели мне предстоит послужить?» – он почувствовал, как нечто острое буравит его ступню и инстинктивно отшатнулся в сторону лишь для того, чтобы неприятное ощущение дублировалось.
«Врятли я выживу оставшись здесь надолго, закат потерпит несколько часов, – Эйн оглядел неглубокий отпечаток на месте укола, – но разве мои шансы возрастут если я двинусь в путь? Кажется, найти источник чистой воды, а затем? Так или иначе, не делать ничего равносильно самоубийству, а я ни за что не отступлю. Уж лучше стать кормом диким зверям, чем сдаться, не испытав удачу». – Решимость переполняла его, или же то был адреналин, но, погрузившись в раздумья, он шагал вдогонку уходящему солнцу. Эйн рвал и резал ноги в кровь, трижды проклял свою беспомощность и скудоумие, но всë же шел, крепко сжимая зубы. Эта боль была ничем по сравнению с той, что он испытал накануне и лишь когда светоч полностью скрылся, а путь стал неразличим, усталость взяла своë. Собрав настил из колючего лапника, мужчина рухнул вниз.
«В моем родном мире не раз приходилось выживать среди лесов. Неотъемлемая часть профессии. Но здесь многие деревья выглядят незнакомыми. Например, почему у этого хвойного кора начинает бликовать в темноте? А у этого толстого, раскидистого великана листья намазаны клеем и стелются по земле на тонких лианах. Стоило разок задеть пару веток и насильно сделал себе депиляцию. Должно быть, множество мелкой живности заканчивают удобрением в липкой ловушке. Но на этом всë, даже немного печально. Я ожидал увидеть инопланетные пейзажи куда более непостижимыми и загадочными, а эти вполне мог вообразить намедни. Сейчас идти слишком опасно. Я не имею понятия о местной фауне, у меня нет напарника, потому разжигать костëр – ещë большая глупость. Днëм нужно достичь реки. Людям свойственна рациональность и расселяются они вдоль логистических маршрутов». – Он подмял под себя настил и обхватил плечи дрожащими руками. Наскоро сооруженный шалаш, основным материалом для которого послужили жутко клейкие листья, мог защитить от ветерка, гуляющего меж крон, но никак не от ночной зябкости. Похолодало слишком быстро. Тëплый пар изо рта не поспевал сдюжить с окоченевшими пальцами и лишь сейчас, дав своему телу команду вольно, Эйн в полной мере осознал неприятный опыт такого путешествия.
Вдалеке послышался протяжный вой, волна за волной, играющий плектром на струнах первобытных страхов. Рука с непривычки стала искать оружие. Сердце пропустило удар, ещë один и вжавшись в спину, бешено забило в барабаны тревоги. Звон в ушах лихо ускорял дыхание, а слабеющее тело замерло в ожидании приговора. Вскоре одну тональность поддержала другая, более низкая и приближенная к Эйну. Снова и снова истинные хозяева леса подавали свои голоса. Этой ночью он не сомкнул глаз.
****
В конце длинной галереи, парящей в астральном мире, высилась огромная двухстворчатая дверь, увитая золотыми лозами. По этому переходу, уставленному белоснежными колоннами, спешил иступленный молодой человек, пылающий жгучей яростью. Начищенные лоферы резво постукивали по орнаментированному мрамору, а цепи на перчатке спонтанно позвякивали на каждом шагу. Еще на подходе его взгляд был направлен вперед и устрашась столь знакомых глаз, исполинские ставни распахнулись, обнажая молочно-матовую пелену. Ничуть не притормозив, он погрузился в податливую, тягучую субстанцию, что рябью разошлась в стороны. Зыбилась и колыхалась словно взволнованное отражение луны на воде, после чего вновь приняла свой статичный вид. Астральная дверь столь же плавно закрылась, оставляя длинный коридор в своем первозданном виде.
