«Вопрос самобытности украинской истории входил как составная часть в эти споры, но они развивались главным образом на грунте филологическом, и наиболее острым и решительным моментом в них было – является ли украинский язык отдельным языком, или только наречием того "русского" языка, к которому принадлежит второе "наречие" великороссийское с белорусским "под-наречием". Ряд очень крупных и беспристрастных филологов признавал его отдельным языком, как и с другой стороны достаточно и сейчас филологов, что признают его только наречием. Лингвистическая близость к соседним народам – великоросскому и польскому не раз давала повод даже отрицать существование и права на самостоятельное культурное и политическое развитие украинского народа. Такие голоса звучали и даже сейчас звучат с польской и великороссийской сторон. Они представляли украинскую народность только провинциализмом народности польской или великороссийской, и они хотели видеть в ней только простую этнографическую массу, которая должна служить строительным материалом для нации польской или великоросской»6.

Но вот с общепризнанной литературной нормой языка населения, обозначенного М.С. Грушевским как украи

нского народ, даже к концу XIX века дело обстояло неважно. Дело в том, что старинные издания грамматики кириллических славянских языков относились сплошь к церковно-славянскому языку и, по вполне понятным причинам, нигде не содержали даже упоминания корня укр. Будучи основой письменной формы древ

нерусского языка, церковно-славянский язык, как с «м

а

тематической точностью» установлено исследованиями берестяных грамот, со временем органично вошел и в разговорный русский язык. Постепенно сформировалась и его единая письменная форма, являющаяся мощным «нормализат