- Как ты относишься к культурной программе? – вышло резковато – и сменой темы, и голосом.

- Культурная программа – это догги-стайл или наездница?

Ростислав про себя, но от всей души выругался. Это не женщина. Это… это…

- Это театр.

- Ого, - изумление только в словах, не в интонации. – И что дают? Эммануэль?

Ракета совершенно не владел информацией о  текущем репертуаре столичных театров, но с одним именем ошибиться было невозможно.

- Чехова.

- В Москву, в Москву, в Москву?

- Типа того.

- Когда?

- Послезавтра.

Даже спорить не стала.

 * * *

Ни черта он не понимает в Чехове – все усилия маменьки пропали втуне. За действием на сцене следил вполглаза, сидящая рядом девушка интересовала гораздо больше.

Куколка. Конфетка. Темные локоны и аккуратный нос. Глаза огромные, с интересом и даже восторгом смотрят на сцену. Да что там такого? Ну, знаменитости, ну, Чехов.

Что у тебя  в голове, Полина Алексеевна? Что  там творится в твоей умненькой хорошенькой головке, когда ты мурлыкаешь мне, что соскучилась, когда шепчешь мне это свое «л-л-л» после. О чем думала, когда пришла тогда, в одном плаще на голое тело? Зачем ты это сделала? А сейчас у нас что?

Ро-ман?

Немножечко секса, немножечко разговоров?

Какой же нудный этот Чехов.

Что же еще вам сказать на прощание? О чем офилософствовать?  Жизнь тяжела. 

Да ладно? В общем, прощайтесь. Мы проголодались и в ресторан хотим.

А вот Поле спектакль понравился, и она долго и с чувством рассуждала, а Слава лишь кивал, все больше мрачнея. Привычная роль душки и обаяшки сползала с него, как шкура со змеи при линьке. Эту роль вообще у него отобрала Полина. Предупреждали же его, что с Чешко лучше не связываться! Обдерет как липку. Вот оно и случилось.

Картину пошедшего  не по канону вечера довершили… Коровкины.

И он, и Полина уже сделали заказ, и Слава пытался склеить разговор, который упорно распадался. И тут…

Мадам Коровкина несла свой живот как  огромный дирижабль и вся лучилась довольством. Только кажущийся еще более тощим и долговязым на ее фоне Коровкин мог поспорить с ней по степени довольства.

- Ой, здра-а-авствуйте! – пропела женщина-дирижабль, благоразумно останавливаясь за метр до столика. – И вы тут тоже да?

Слава с Полиной переглянулись и дружно констатировали очевидное.

- Да, мы тут.

- А мы УЗИ  сделали! – радостно оповестил Коровкин. – Мальчик у нас!

Мадам Коровкина  смещено зарделась. Адвокаты переглянулись, дружно вздохнули и поздравили пару с пополнением. Что еще оставалось делать? Для убийства четы Коровкиных вокруг было слишком много свидетелей.

- А вы что же, после этого дела тоже вместе? – сияя благодушной улыбкой, вопросил Коровкин. – Вас можно поздравить?

А может, не так уж и много свидетелей? Полина с шумом выдохнула.

- Деловой ужин, - резиновыми щеками улыбнулся Слава.

Ситуацию спас метрдотель, оповестивший чету Коровкиных, что их столик готов. Но вечер испортить они успели. Что взять с этих жвачных?

- По-моему, они чокнутые! – Ракитянский раздраженным движением расправил салфетку. – Четвертый ребенок! У меня складывается ощущение, что господин Коровкин не в курсе существования в мире латексных изделий.

- Это их дело, - ровно ответила Полина, медленно потягивая коктейль.

- Нормальные люди не заводят четверых детей, - сегодня он настроен не соглашаться и спорить. Со всеми и во всем.

- Ты не любишь детей? – все так же подозрительно ровно.

- При чем тут я? – он взял вилку и тут же бросил обратно на стол. – Одного ребенка вполне достаточно, чтобы удовлетворить эти якобы существующие инстинкты.  И испортить себе всю оставшуюся жизнь заодно. Четверо-то зачем? Попахивает мазохизмом.