Гамалиил владел лавкой обрядовых предметов, которые пользовались особой популярностью в дни религиозных праздников, а также в среде иудейских церковников и богатых жителей города. Дружба с благочестивым Никодимом давала преимущество, так как многие фарисеи предпочитали отовариваться у него. Кроме того, продажа храмовой утвари не требовала значительных физических усилий как в случае с торговлей овощами, скотиной или птицей.

Стефано сразу заметил, с каким почтением другие торговцы относились к Гамалиилу.

Лавочник учтиво, но с чувством достоинства здоровался с товарищами по ремеслу, в то время как Стефано ловил на себе любопытные взгляды окружающих, многие из которых были свидетелями его вчерашнего инцидента с римскими солдатами. А еще их лавка была расположена по соседству с продавцом дынь, который стал его первым собеседником в этом новом мире и первым, кто проявил сострадание.

– Утро доброе, почтенный Гамалиил. Вижу, вы не один сегодня?

– Ты прав, Исаак. Это Стефано. Он мой гость и будет помогать в делах, – ответил Гамалиил, отпирая замок лавки.

– Надеюсь, твои раны быстро заживут, брат. Вчера тебе сильно досталось, – добавил торговец дынями, добродушно улыбаясь Стефано.

– Добрый человек, я признателен тебе за сочувствие и поддержку. Достопочтенный Гамалиил и его дочь предоставили мне кров и хлеб, и я рад помочь им любом деле.

Обмен любезностями на этом закончился, и Исаак, удовлетворив отчасти свое любопытство, вернулся к своим дыням. В этом момент Стефано услышал скрипучий голос, исходящий из тени большой финиковой пальмы:

– Красивые слова. Сострадание. Нынче любовь к ближнему в почете. Ведь об этом проповедует ваш Учитель Праведности, малое дитя?

Стефано обернулся и попытался рассмотреть обладателя скрипучего голоса, но это было нелегко из-за потерянных очков и прямого солнечного света. Однако незнакомец сам вышел из тени, и Стефано увидел мужчину средних лет, невысокого роста, который был одет богаче, чем другие торговцы, и больше напоминал фарисея, чем торговца.

– Хоть сегодня на тебе и обычная туника, но я видел твои белоснежные одежды вчера, когда ты, как бесноватый, бегал по рынку, сбивая людей, и даже был побит римлянами. Ты не странник, а ессей, последователь лжепророка, которого вы почитаете как Учителя Праведности. Я удивлен, Гамалиил, что ты дал приют одному из тех, кто смущает людей и призывает к разрушению храма.

Незнакомец говорил тихо, но его слова, полные нескрываемой злобы, звучали как приговор судьи. Стефано вновь овладел страх, похожий на тот, который он испытал вчера на этой же площади. Он попытался найти нужные слова, но Гамалиил быстро встал между ним и незнакомцем.

– Будь снисходителен, почтенный Левий, этот малый потерял память после побоев и нуждается в покровительстве и ночлеге. Великие учителя Израиля дали нам завет творить добро, и, Бог свидетель, нет в этом человеке никакого преступления, даже если он жил среди кумранских отшельников или слышал речи проповедника из Назарета.

Гамалиил говорил спокойно, но довольно решительно для того, чтобы богато одетый незнакомец, не проронив ни слова, вновь отошел в тень пальмы.

– Не беспокойся, Стефано. Здесь тебе ничего не угрожает, – сказал Гамалиил, подтолкнув Стефано внутрь лавки. – Это Левий Маттай, местный сборщик налогов и меняла. Он хоть и ростовщик, но неплохой человек. Его брат Яакоб бросил семью и стал учеником назаретянина. Вот Левий и сердится и ненавидит всех учеников Иешуа. Тебя он тоже признал как одного из них. Впрочем, как и я.

Стефано только кивнул. Встреча со сборщиком налогов по имени Левий Маттай, который невзлюбил Учителя Праведности, но вскоре станет одним из самых верных его апостолов, вернула Стефано к реальности. Теперь его уже не волновало таинственное перемещение во времени, не одолевали страхи о будущем. Он хотел только одного – увидеть Господа, быть рядом с Ним и даже спасти Его от грядущего предательства. Мысль о том, что он может изменить ход истории, стала доминирующей.