Камера тряслась в чьих-то неумелых руках. Маленький мальчик лет шести, сам Лев, в нелепом картонном шлеме космонавта сосредоточенно мастерил что-то грандиозное из больших картонных коробок.

Рядом, на мягкой траве, сидел его отец – высокий, добродушный, смеющийся.

«Так, командир, – донесся с пленки его голос, чуть приглушенный временем, – если захотим взлететь – без топлива не обойтись! А топливо – это вера».

Камера качнулась, и вот уже отец сидел перед сыном на корточках, его лицо стало серьезным, взгляд – глубоким и теплым.

«Если когда-нибудь станет совсем одиноко… – сказал он, и голос его стал тише, доверительнее, – возьми вот это. Оно подскажет, куда идти. Но только когда ты будешь готов».

Отец протянул что-то маленькому Льву, но в этот момент солнце бликнуло в объективе, и предмет на записи засветился яркой, слепящей вспышкой, скрывая свою форму.

Изображение задергалось и погасло, оставив лишь шипящий серый экран. Лев смотрел на пустой экран, его губы беззвучно шевелились.

– Я… я не помню, что это было, – прошептал он, голос дрожал.

– Я тогда так сжал его в кулаке… потом спрятал где-то здесь. А потом просто… забыл.

Он схватился за голову, словно пытаясь вытряхнуть ускользающее воспоминание. Комната вокруг едва заметно вздрогнула, отозвавшись на его смятение.

– Он оставил тебе не предмет, Лев, а путь, – мягко сказал Глеб, не нарушая хрупкой тишины. – Где ты его спрятал? Подумай. Где ты был… когда все еще верил, что он вернется? Где было твое самое надежное место?

Лев медленно опустил руки. Его взгляд обвел комнату и замер на большой картонной коробке с остатками конструктора в углу. Той самой, из которой его маленький двойник на видео строил ракету.

Узнавание блеснуло в его глазах. Он рванулся к коробке, опустился на колени и дрожащими руками стал перебирать пластиковые детали, забытые сокровища детства.

Вот он вытащил ее – неуклюжую картонную модель ракеты, склеенную когда-то им самим. На боку корявым детским почерком было выведено фломастером: «СТАРТ 1. ДЛЯ ПОЛЕТА ВПЕРЕД».

Пальцы его нащупали шов на верхней секции ракеты. Секундное колебание – и он потянул.

Картон поддался, открывая маленькое потайное отделение. Внутри, на подстилке из пожелтевшей ваты, лежал он – маленький механический компас.

Почти игрушечный, с ярким пластиковым корпусом, но со стеклом и настоящей, подвижной стрелкой.

Лев осторожно взял его в руки. Стрелка компаса беспокойно задергалась, словно оживая от его прикосновения, потом сделала несколько оборотов и медленно, но уверенно замерла, указывая… прямо на письмо, которое Лев все еще держал в другой руке.

В тот же миг конверт в его руке словно ожил – он слабо за пульсировал, излучая едва заметное теплое сияние. Весь мир вокруг замер.

Даже пылинки, танцевавшие в луче света из окна вагона, повисли неподвижно. Время сна остановилось, ожидая его решения.

– Готов? – тихо спросил Глеб. Лев поднял на него глаза. Страх все еще был там, в глубине, но теперь в его взгляде горела и решимость. Он кивнул – коротко, отрывисто. Перевел дыхание.

Очень медленно, словно совершая священнодействие, поднес палец к сургучной печати с разорванным кругом и нолем.

В комнате раздался тихий, глубокий вздох, словно сам сон затаил дыхание перед неизбежным. Палец надавил. Печать треснула.

Глава 11. Тот самый кулон.

С треском ломающегося сургуча тишина в комнате стала еще глубже, почти осязаемой. Пальцы Льва дрожали, когда он осторожно разворачивал сложенный вчетверо, пожелтевший от времени лист бумаги.

Он был пуст. Ни единого слова. Лишь в самом центре лежало что-то маленькое, металлическое. Оно выскользнуло из складки бумаги и упало на дрожащую ладонь Льва с тихим звяканьем.