Вдруг – они вырвались из путаницы коридоров, словно вынырнули из кошмарного сна.

Глава 9. Убежище

Перед ними была короткая, тускло освещенная платформа, упирающаяся в глухую кирпичную стену. А на ней стоял он – старый, обшарпанный пассажирский вагон.

Окна заколочены грязными досками, ржавые бока испещрены яркими, детскими рисунками – наивные солнышки, неуклюжие человечки, кривоватые цветы, словно осколки давно ушедшего счастья. Островок цвета и жизни посреди разрушающегося кошмара.

Они подбежали к единственной двери, дернули за ржавую ручку. Открыто. Ввалились внутрь, и Глеб с силой захлопнул тяжелую, скрипучую дверь.

В тот же миг снаружи раздался глухой, сотрясающий удар – туман врезался в преграду. Еще удар, еще. Вагон содрогался, дребезжали стекла, но дверь держала.

Тьма снаружи выла и скрежетала, но проникнуть внутрь не могла. Они были в безопасности.

Глеб тяжело дышал, прислонившись спиной к холодной, металлической двери. Снаружи все еще слышались глухие удары тумана, но здесь, внутри, царила оглушительная, невозможная тишина и… странный, необъяснимый покой.

Он выпрямился и огляделся, моргая от резкой смены обстановки. Они были не просто в вагоне. Это была комната. Маленькая, невероятно уютная детская комната, словно каким-то чудом втиснутая в старый, ржавый вагон.

Мягкий, теплый свет лился из-под абажура старой лампы, заливая пространство успокаивающим сиянием. На стареньком диване лежал плед с выцветшими рисунками медвежат.

У стены стоял пузатый телевизор с видавшим виды видеомагнитофоном наверху – привет из давно ушедшего века.

Стены были оклеены потрепанными плакатами с динозаврами, а на полу громоздилась открытая коробка с рассыпанным конструктором.

И воздух… воздух пах чем-то давно забытым и родным – слабым ароматом какао и запахом старого дерева. Лев замер на пороге, широко раскрыв глаза.

Он медленно повернул голову, его взгляд скользил по знакомым, до боли знакомым вещам, и на бледном лице отражалась буря эмоций – шок, узнавание, неверие.

Взгляд его остановился на пыльной полке у окна. Там стояла фотография в простой деревянной рамке: маленький мальчик лет шести, сияющий от счастья, сидел на плечах у высокого, улыбающегося мужчины.

Улыбка отца на фото была такой живой, такой теплой, что, казалось, могла согреть эту тихую, наполненную воспоминаниями комнату.

– Ты прячешься там, где было по-настоящему тепло, – тихо сказал Глеб, наблюдая за мальчиком.

– Это было перед отъездом, – голос Льва был едва слышен, он словно говорил из самой глубины своих воспоминаний.

– Мы строили ракету из одеял… Он пообещал, что вернется. А потом – просто его не стало.

Тишина. Письмо… Он коснулся пожелтевшего конверта, который все еще судорожно сжимал в руке.

– Это не его голос звал тебя остаться, – мягко произнес Глеб.

– Тот, из тумана. Это твой страх. Страх, что если ты проснешься – его не будет больше нигде. Даже здесь.

Воцарилась тишина, нарушаемая лишь их тихим дыханием. Глухие удары снаружи прекратились. Туман отступил.

Лев поднял глаза от фотографии и снова посмотрел на письмо в своих дрожащих руках. Печать оставалась целой.

Он сделал один неуверенный шаг вперед, вглубь комнаты, вглубь своего прошлого. Шаг к правде.

Глава 10. Ключи к выходу.

Лев стоял посреди комнаты своего детства, пойманный в янтарную ловушку воспоминаний. Тишина была почти осязаемой. И в этой тишине старый, пыльный телевизор в углу внезапно ожил.

Экран замерцал, зашипел статикой, а потом на нем проступило дрожащее, выцветшее изображение, словно вытащенное из самой глубины памяти. Солнечный день, ярко-зеленая трава.