Ее голос был лишен театральной усталости недавнего дня. В нем звучала другая нота – обычная, рутинная досада следователя, столкнувшегося с бессмысленной, иррациональной загадкой, которая выбивалась из стройного ряда понятных преступлений.

– Ветров, прости, что отвлекаю от высокого искусства, – в ее голосе слышалась неприкрытая ирония. – Есть для вас небольшая странность. Задачка для разминки ума. Чтобы вы не заскучали в своем Эльсиноре и не забыли, как выглядят обычные, нетеатральные грабители.

Он молча слушал, откинувшись в кресле. Он знал, что эти маленькие, странные дела были для Ростовой способом не столько попросить о помощи, сколько проверить его, бросить ему кость, посмотреть, как он ее разгрызет. А для него самого – способом не сойти с ума, переключаясь с одной аномалии на другую, как с радиостанции на радиостанцию, чтобы не зацикливаться на одной навязчивой мелодии.

– Серия квартирных краж, – говорила она, и на фоне ее голоса Арион услышал шум, который он не сразу идентифицировал, – шум сильного дождя за ее окном. – Уже пятая за месяц. В разных районах города, у абсолютно разных людей, никак не связанных между собой. Социальный статус, возраст, профессия – полный разброд. Объединяет их одно: никаких, абсолютно никаких следов взлома. Двери и окна закрыты изнутри, сигнализация отключена так, как будто ее отключал хозяин. И второе, самое странное – все ограбления происходят только во время сильного ливня. Будто вор приходит вместе с дождем. Ребята в отделе уже прозвали его «Человек-дождь».

Арион прикрыл глаза. Образ был почти мистическим. Серые, косые потоки воды, заливающие сонный город, и тихая, бесплотная тень, скользящая сквозь стены и замки.

– Что он берет? – спросил он. Этот вопрос всегда был для него главным.

– В этом-то и вся чертовщина, – вздохнула Ростова. Ее раздражение было почти осязаемым. – Это не похоже на обычную кражу. Из одной квартиры он унес дорогую, но громоздкую вазу из муранского синего стекла и коллекцию старинных карт морских путешествий, полностью проигнорировав лежавшие на столе ноутбук и шкатулку с драгоценностями. Из другой – аквариум. Огромный, литров на триста. Вместе с рыбками, компрессором и декоративным затонувшим галеоном. Представляешь, как он его тащил?

Она сделала паузу, видимо, затянувшись сигаретой.

– Из третьей квартиры – все картины со стен, но только те, на которых было изображено море. Два пейзажа Айвазовского – подделки, конечно, но очень качественные, и одна современная абстракция с синими волнами. Из последней, сегодня, – синий шелковый халат хозяйки и почти полный флакон французских духов с названием «Океанский бриз». Наличные, техника, шубы в шкафу – все на месте. Мои ребята в тупике. Они ищут мотив, а находят сборник ребусов для сумасшедших. Они ищут грабителя, а это больше похоже на перформанс какого-то чокнутого художника.

«Перформанс художника». Ростова сама не поняла, насколько близка к истине.

Арион открыл глаза. Шум дождя в трубке, который он не замечал раньше, стал отчетливее, наполнил тишину его кабинета. Он представил себе эти ограбленные квартиры. Пустые, выцветшие прямоугольники на обоях, где висели морские пейзажи. Одинокий, сиротливо гудящий компрессор на полу, качающий воздух в пустоту там, где раньше стоял аквариум. Он понял, что вор забирал не вещи. Он забирал символы.

– Пришлите мне списки украденного, – сказал он. – Полные. Со всеми деталями. И адреса всех пяти квартир.

– И что вы надеетесь там найти? След водяного? – в голосе Ростовой снова прорезалась ирония.

– Паттерн, – ровным голосом ответил Арион. – Рисунок, который оставляет дождь на стекле. Он всегда уникален, но всегда подчиняется одному и тому же закону – закону тяготения. Здесь то же самое. Нужно просто понять, что в этом безумии является силой притяжения.