Над ним, выше его головы, плескались морские волны. Но они не достигали его. Прозрачная стена отделяла и удерживала их. Пенные брызги падали на стену, свет преломлялся в волнах. Тем не менее, он не мог видеть небо, его заслонял солнцезащитный навес. Время от времени мимо проплывали рыбы и бились о стекла. Зальтнер тщетно пытался объяснить происходящее. Сначала он подумал, что находится на корабле, хотя его удивило, что в комнате не было ни малейшего движения. Зальтнер огляделся по сторонам. Был сейчас день или ночь? Комната освещена дневным светом, но повернув голову налево он увидел темную ночь. Незнакомое здание в стиле, который он никогда не видел, возвышалось перед ним в лунном свете. Он взглянул на его крышу, окаймленную верхушками странных деревьев. А какими странными были тени! Зальтнер попытался приподняться, чтобы получше все рассмотреть. Там на небе было две луны и лучи исходящего от них света пересекались. На Земле не было ничего подобного. Может быть, это картина? Но как картина могла передать столь сильные различия в свете – она должна была быть прозрачной…

При легком шорохе, вызванном его движением, пейзаж внезапно сместился в сторону. Фигура, сидящая в кресле, повернулась и посмотрела на Зальтнера большими, блестящими глазами. На мгновение он в замешательстве уставился на это новое явление. Он никогда раньше не видел такого прекрасного женского лица. Он хотел поскорее встать и только теперь взглянул на свое тело. Пока он был в бессознательном состоянии, его, очевидно, искупали и надели свежее белье. Он обнаружил себя завернутым в свободный халат из неизвестной ему ткани.

Тут фигура протянула руку и дотронулась до одной из кнопок на столе рядом с ней. В тот же момент Зальтнер почувствовал, как будто кто-то вдруг решил поднять его. Рука, положение которой он хотел изменить, поднялась гораздо выше, чем он намеревался ее поднять. С легкостью он поднял верхнюю часть тела, но при этом движении его ноги тоже взлетели в воздух. С удивительной скоростью он выполнил несколько непреднамеренных акробатических движений, пока ему не удалось сбалансировать себя в сидячем положении на кровати.

В то же время женская фигура тоже поднялась и поплыла к нему. На ее лице была дружелюбная улыбка, а ее чудесные глаза выражали самое искреннее участие.

Зальтнер хотел встать, но как только он опустил ногу, понял, что ему грозит опасность взлететь на неопределенную высоту. Легким движением руки стоящая перед ним фигура приказала ему вернуться на свое место. Теперь, наконец, он снова обрел дар речи и заговорил в своей обычной манере.

– Как вам будет угодно, – сказал он. – Для меня было бы большой честью, если бы вы также сели и любезно рассказали мне, где я на самом деле нахожусь.

На его слова фигура издала низкий серебристый смех.

– Он говорит, он говорит! – воскликнула она на марсианском языке. – Это так забавно!

«Фафаголик?» – Зальтнер попытался повторить незнакомые звуки. – Какой это язык, какой регион?

Марсианка снова рассмеялась, весело глядя на него, как смотрят на диковинное животное в ожидании его реакции.

Зальтнер повторил свой вопрос на французском, английском, итальянском и даже латыни. На этом его словарный запас был исчерпан. Поскольку незнакомка, очевидно, не поняла его, а ответа он так и не получил, он снова сказал по-немецки:

– Уважаемая хозяйка, похоже, не понимает меня, но я, по крайней мере, представлюсь. Меня зовут Зальтнер, Йозеф Зальтнер, натуралист, художник, фотограф и участник полярной экспедиции Торма, потерпевшей крушение и, как мне кажется, был кем-то спасен. Вообще-то, смеяться тут не над чем, уважаемая хозяйка, или кто вы там еще на самом деле.