– Я отведу Скаута в конюшню, а ты пока накрывай стол к ужину, – сказал папа.

Я кивнула, а сама пошла к реке.

Фигура у дальнего берега была одета во все белоснежное, начиная с атласных туфелек и заканчивая пышной вуалью. Белыми были и волосы, рассыпавшиеся по плечам, и глаза без зрачков. Белизну разбавляла только зеленая военная форма, пропитавшаяся кровью, – дама стирала ее на мелководье. Она опустила куртку в воду, и тут же рядом с ней зазмеилась, будто алая ленточка, тонкая струйка.

Я остановилась на скользких камнях и уставилась на фигуру.

– А ты, должно быть, давно предчувствовала мое появление? – спросила она.

И тут я заговорила. Впервые за восемь месяцев. Это случилось вопреки моей воле – что-то в собеседнице так и требовало ответа, а противиться ее приказу я не могла. Каждое слово все сильнее царапало горло, а голос сухо шелестел, как осенние листья на каменистом берегу.

– Мне нельзя разговаривать с дьявольским народцем!

Ее губы тронула улыбка. Острые, точно бритва, зубы замерцали в свете звезд.

– Никакие не черти, а феи, крошка.

Я сглотнула и обвела взглядом кромку леса. Знакомые создания испарились. Даже насекомые с птицами и те притихли среди деревьев.

– Как это вы сидите в воде? Папа говорит, что черти боятся железа.

– Не все, но многие. – Ее голос потрескивал, как огонь в камине, но был холоден, словно только что разрытая земля.

– Выходит, вы из их числа?

Она подняла на меня молочно-белые глаза. Я отшатнулась.

– Тебе известно мое имя, – ответила она.

Чистая правда, вот только я не хотела говорить его вслух. Я чувствовала ее присутствие уже не один месяц.

Мое сердце ухнуло вниз, на самое дно реки.

– Вы забрали моего брата?

– Вопрос еще не решен. – Она провела большим пальцем по дыре на нагрудном кармане солдатской куртки. Из нее тут же полилась кровь, будто из раны. – В конце концов, моя истинная цель – ты.

По моим рукам побежали мурашки.

– Я? Почему?

Она склонила голову набок, буравя меня взглядом пустых глаз:

– Потому что ты меня обманула.

– Мэм, ни в чем я вас не обманывала…

– Не прикидывайся, крошка. – Она выпустила военную форму из рук. Ткань стала пунцовой, пошла алыми пузырями, а в следующий миг течение унесло куртку прочь. – Он думал, что можно меня обдурить, чтобы спасти тебе жизнь, но забыл самое главное правило. В итоге я всегда получаю то, что хочу.

У меня за спиной, на крыльце, зажегся свет. Двор прорезал папин медленный свист. Его подошвы захлюпали по грязи, вскоре он скрылся в доме. Я нырнула поглубже в траву.

– Вы о моем отце?

Она отрицательно покачала головой.

– О дьяволе? – переспросила я.

Дама хищно улыбнулась:

– Так ты его называешь?

Ладони у меня похолодели и стали липкими от пота. Я пожала плечами. Ее гортанный смех разлился в ночи.

– Когда он наконец-то тебя отыщет… когда схватит своими когтями… – Смех сменился вздохами, и собеседница поманила меня рукой. – Заключим сделку, а, Аделина? – Подол ее великолепного платья колыхался и топорщился у ног, повинуясь течению. – Томас вернется домой, если ты взамен отдашь мне кое-что. Не сегодня и не завтра, через много лет, но это непременно случится.

Ради Томми я готова отдать все.

– А чего вы хотите?

– Твою жизнь. – Она так легко произнесла эти слова, будто они совсем ничего не значили. – Ты умрешь при родах. Погибнешь так, как и должна была.

Страх просочился мне под кожу. Казалось, до родов еще целая вечность, ведь я в свои юные годы пока не задумывалась ни о браке, ни о детях. К тому же можно ведь прожить без супружества! Лишь бы рядом были папа, Томми и их забота.

И все же стоило расспросить ее поподробнее.