Томми нахмурился:

– Мы же не поплывем по воде, так что нечего переживать о приливах и отливах.

– Я знаю, – ответила я, решив не договаривать свою мысль.

Сегодня новолуние. А значит, я увижусь с самим дьяволом.

Когда мрак окутал небо, кондуктор проводил нас до спальных мест. Оказалось, что я буду спать в отдельной комнатке с тяжелой дверью, отделяющей меня от коридора. Прежде я ни разу не ездила на поездах, но сразу поняла, что за такое место пришлось хорошо заплатить. Большинство пассажиров спало на узеньких открытых койках, привинченных прямо к стене в зловонном тесном вагоне, где никому не хватало места, – я забрела в него случайно, пока искала дамскую комнату. В таких же условиях должны были оказаться и мы.

Свет погасили, а я все лежала без сна и смотрела в окно. На небе взошел тонкий молодой месяц, такой бледный, что почти не рассеивал темноту. Вокруг него слабо мерцали звезды.

Он всегда являлся в новолуние. Первый раз это случилось вскоре после моего восемнадцатилетия. Я тогда уснула в своей теплой кровати, а пришла в себя на дне реки. Конечно, я понимала, что это сон, но все равно запаниковала, когда меня окутали холод, влага и зловещая тьма. Легкие сдавило, а бурное течение обожгло руки. Подол белого платья опутал мне ноги, и я задергалась, надеясь высвободиться, но меня затягивало все глубже и глубже. Прямо к нему.

Сначала я увидела одни только золотые глаза. А потом в мутной воде надо мной проступили очертания самого странного существа, которое мне только доводилось видеть в жизни. Он походил на человека, но совершенно точно им не был. Густая черная шерсть вилась вокруг теплой кожи. В слабом свете можно было различить заостренные уши и хищные зубы. Фиолетовые и черные татуировки густо покрывали его руки и грудь, тянулись вверх по шее до самой челюсти. Даже ладони – и те были испещрены чернильными завитками, которые изогнулись, когда он потянулся ко мне.

Он пропустил сквозь свои пальцы мой светлый локон, и его подхватило течением. Вода разделила локон на тонкие прядки, и он стал похож на завесу цвета слоновой кости, а потом я проснулась. Это видение приходило ко мне трижды, каждую ночь до самого конца новолуния. Когда тоненький месяц вновь начал расти в небе, мои сны стали спокойными и пустыми. А через четыре недели все повторилось. И с каждым месяцем сны делались все ярче, все громче, а мои чувства все реальнее.

Действие сегодняшнего сна разворачивалось в поезде. Когда я ложилась, небо было черным и пустым, но теперь за окном сияла полная луна. Землю и пол устлал густой туман, высокий, по колено, и гладкий на вид, будто стекло. Я опустила босые ноги на пол, и туман тут же окутал их. Но когда я открыла дверь в коридор, я невольно повредила белую густую завесу. Сквозь туман пробивались плотные темно-зеленые стебли толщиной с мои руки. Они оплели металлическую облицовку вагона, улеглись вокруг окон, будто змеи, повисли на стенах огромной паутиной. С потолка свисали гроздья цветов вистерии, он зарос так густо, что весь теперь был фиолетовый. Больше никаких признаков жизни я не заметила.

Я замерла посреди пустого вагона и стала ждать. По моим ногам пробежался теплый ветерок, напитав густой туман головокружительным ароматом олеандра. Вдалеке зашумел дождь. Ему вторил мерный ритм барабанов. А меж ударов я уловила дерзкий, вызывающий шепот:

– Аннвил.

Запах олеандра усилился. Я вышла из нашего вагона, и на меня тут же обрушился дождь, намочив волосы и лицо. Я прошлась по решетчатому настилу, который больно впивался в ноги, и пробралась в следующий вагон. На меня уставились ряды пустых коек. Они были прибиты по три – нижняя, средняя, верхняя – вдоль обеих стен и до самого конца и все пустовали. Кроме одной. В самом последнем ряду на верхней кровати кто-то насвистывал и покачивал ногой в такт.