Глеб поворачивается ко мне, в его взгляде так и читается: «Ты серьезно? Решила еще и здесь наследить? Ты – мое разочарование, сорняк, который давно пора срезать под корень».

– Только попробуй.

– Если этого хочет мама… – не знаю, зачем я поджигаю фитиль. Наверное, мне просто не хочется показать свою слабину, уступить ему. – Значит, так и будет.

– Уверена?

– Да, – киваю я, хотя это ложь. Мне нужна сцена, мне нужны тренировки, мне нужна мама. Я должна вернуть ее расположение, напомнить, что восемьдесят процентов балета – это упорная работа. И я ведь работала, отказывала себе во всем, ради нее одной.

– Дашка, – Глеб максимально сокращает между нами расстояние, кладет руку мне на талию и резко дергает, заставляя меня упереться ладонями в мужские плечи. Его пальцы горячие, словно угольки, едва не прожигают кожу сквозь майку. Глеб – воплощение необузданной энергии, которая вот-вот разнесет меня вдребезги.

– Если я увижу тебя в универе, тебе хана, понимаешь? – его губы случайно задевают мочку моего уха. Он постукивает пальцами по моей пояснице, в то время как мое сердце почему-то предательски ускоряется, задавая лихорадочный ритм. В коленях появляется мелкая дрожь, в горле пересыхает. И нет, это не страх, я уверена, тут что-то другое.

– До встречи в универе.

– Я предупредил, – хмыкает он, отодвигаясь от меня, разворачивается и стремительно выходит из моей комнаты.

– Дарья, – тихонько зовет Агриппина Павловна.

– Давайте свой смузи, – вздыхаю я. – Кажется, я захотела есть.

Находиться дома максимально непривычно и некомфортно. Я не помню, когда в последний раз разглядывала эти высокие потолки и выбеленные стены. А еще, кажется, не замечала, что в коридорах гуляет сквозняк одиночества. Раньше каждый элемент особняка виделся мне чем-то волшебным, невероятным, я не могла налюбоваться, надышаться здешним воздухом. А теперь… ощущение, словно попала в тюремную камеру.

Прислуга живет в отдельных апартаментах и в особняке появляется исключительно для уборки, готовки и накрывают на стол. В другое время их тут нет, только Агриппина Павловна контролирует какие-то процессы из серии: полить цветы, проверить, нет ли где пыли, поругать садовника.

Наш дворец такой красивый и такой пустой.

Я останавливаюсь напротив входа в зимний сад. Он расположен на втором этаже, поэтому здесь достаточно света в любое время года.

Перед глазами вдруг вспыхивают воспоминания, связанные с этим местом.

Проходит полгода с момента моего прибытия в новый дом. Эти месяцы сложно назвать счастливыми или веселыми. Я не играю с новыми игрушками, да и вообще с игрушками. Не зачитываюсь книгами, пропуская ночной сон. Моих сил хватает доползти до кровати, закрыть глаза и отключиться. Я не понимаю, когда закончилось детство, куда оно ушло и вернется ли, но запрещаю себе скучать по нему. В настоящем, в мире взрослых, у меня по крайней мере есть мама. Она красивая и уверенная в себе, ее тонкой талии завидуют многие девушки, а от звука каблучков вздрагивают слуги. Я правда пока не определилась: от приятного предвкушения предстоящей встречи или это все-таки страх.

Выходных у меня нет. Они превращаются в сплошные рабочие дни. Обычно в субботу и воскресенье я хожу на дополнительные тренировки, но в этот раз учительница приболела, и у меня появилось свободное время. Только чем занять себя – непонятно.

Не придумав занятия лучше, я брожу по коридорам и натыкаюсь на этот сад.

Тихонько открываю дверь, пораженная тем, что вижу. В центре помещения стоит круглый стол, на нем лежат однотонные альбомы, совсем не похожие на детские, уж больно скучные. В органайзере аккуратно выстроены карандаши, тянущиеся острыми кончиками вверх. Я оглядываюсь: повсюду на полках стоят горшки с фикусами, пальмами, азалиями и разными экзотическими цветами. Воздух наполнен сладкими ароматами, которые вызывают непроизвольную улыбку.