Кайл оторвался от жуткой картинки гибели отряда и уставился на новый значок. Советник. Сейчас? Сейчас?! Гнев, замешанный на остатках ужаса, закипел в нем. Он резко обернулся к оператору связи.

«Кто этот советник? Почему нас не предупредили?»

Оператор, все еще трясясь, проверил данные. «Э-элиза Вейн, коммандер. Раса Аэльдар. Прибывает по прямому распоряжению Совета Безопасности Конкордиата для… оценки ситуации на Нифльхейме». Оператор замолчал, глядя на экран. «Она… она запрашивает немедленную аудиосвязь с вами, сэр. Лично».

Аэльдар. Загадочные, высокомерные, почти неотличимые от людей, но не люди. Мастера иллюзий и телепатии, как поговаривали. И они знали о Нифльхейме? До того, как пришло это проклятое сообщение? Кайл почувствовал, как цинизм, его верный щит, вернулся, смешавшись с подозрением.

«Принимаю», – сказал он холодно.

На экране появилось лицо. Почти идеально человеческое, женственное, с высокими скулами и пронзительными, необычайно яркими зелеными глазами. Темные волосы были убраны в строгий пучок. Но было в нем что-то… не от мира сего. Безупречная, почти кукольная симметрия. Спокойствие, граничащее с ледяной отстраненностью.

«Коммандер Реннер», – голос был мелодичным, чистым, но лишенным тепла. «Я – Элиза Вейн. Мои поздравления с назначением на «Фобос»». Она произнесла это так, будто знала о его прошлом, о его сомнениях, о его кошмарах. «Я прибываю для оказания помощи в расследовании инцидента на станции «Персефона». Текущая ситуация вызывает… серьезную озабоченность».

Ее взгляд, казалось, пронзал экран, устремляясь прямо в глаза Кайлу. В этих зеленых глубинах не было ни капли сочувствия к погибшим десантникам, только холодный, аналитический интерес. И знание. Кайл почувствовал это кожей. Она знала больше. Значительно больше.

«Советник Вейн», – начал Кайл, стараясь держать голос ровным, хотя внутри все клокотало от ярости и недавнего ужаса. «Ваше прибытие… неожиданно. Станция «Персефона» потеряна. Мой десантный отряд уничтожен. Мы столкнулись с чем-то…» Он запнулся, подбирая слова, которые не звучали бы как безумие. «…с неизвестной биологической угрозой. Чрезвычайно агрессивной».

На экране тонкие брови Элизы Вейн едва заметно приподнялись. Ни тени удивления. Только… подтверждение?

«Это печально, коммандер», – произнесла она, и ее голос все так же не выдавал ни печали, ни тревоги. «Я настоятельно рекомендую усилить защиту «Фобоса» и подготовить карантинные протоколы максимального уровня. Ничего с поверхности или со станции не должно быть доставлено на борт без моего личного осмотра и одобрения. Угроза может быть… контагиозной. И не только биологически».

Ее последние слова повисли в воздухе мостика, тяжелые и многозначительные. Не только биологически. Кайл вспомнил шепот, страх десантников, тот ужас, что сжимал его собственное горло.

«Вы что-то знаете об этом, советник?» – спросил он прямо, глядя ей в глаза. «Чем мы столкнулись?»

Элиза Вейн на мгновение задержала взгляд на нем. В ее глазах, таких спокойных, мелькнуло что-то неуловимое – настороженность? Предостережение?

«Пока недостаточно, коммандер», – ответила она, и это прозвучало как откровенная ложь. «Но я намерена выяснить. Приближаюсь к стыковочному шлюзу №3. Произведите прием. И, коммандер?» Она сделала паузу. «Будьте бдительны. То, что вы видели… это лишь тень. Истина гораздо глубже и темнее».

Связь прервалась. Изображение погибающего отряда «Альфа» снова заполонило проектор, но Кайл уже не видел его. Он видел холодные зеленые глаза Элизы Вейн и слышал эхо ее слов: «Истина гораздо глубже и темнее».