Разумеется, и обратно я вернулся не с первой попытки.

****

Я вернулся, и не самая любезная женщина проводила нас до последнего этажа. Хотел бы я написать в палату, но здесь я честен, так напишу как было: просто в коридор. Да, бабушку разместили прямо в не очень широком коридоре, вдоль стен которого были расположены и другие пациенты на узких кроватях. «Да вы шутите», – подумал я тогда. Мне казалось такое размещение неприемлемым, но другого варианта на тот момент не было. Лишь утром бабушку перевезли в нормальную палату. Но на работников больницы я не жалюсь; кровати в том коридоре были чистые, аккуратно застеленные, да и за всеми кто там лежал вели постоянное наблюдение медбратья и медсёстры.

– Ну всё, тётя Настя, мы пошли. – Соседка поцеловала бабушку в лоб и прикоснулась к её слабой руке. – Поспите. А мы завтра к вам придём, да, Артём?

– Конечно, – ответил я, посмотрев на бабушку. – Отдыхай. – Я кое-как натянул на лицо улыбку.

Стоит ли писать, что мне одновременно и не хотелось оставлять бабушку, и хотелось убраться оттуда ко всем чертям? Но так или иначе, мы с Валентиной Ивановной спустились на первый этаж, добрались до выхода и нас выпустили на улицу.

Время было очень позднее, троллейбусы уже не ходили. Было решено вызвать такси, но прямо перед тем как соседка сделала звонок, к остановке подъехала какая-то машина, как я понял, тоже такси, но вот чьё? Ответ тут же дал о себе знать; какой-то мужик, до этого пускавший слюни на лавочке, кое-как встал и шатаясь сильнее буйка побрёл к своему такси.

Всё бы ничего, да только соседка сказала такое, во что я в первые секунды не поверил. Но сперва заговорил мужчина:

– Вам куда, уважаемые? – Пьяница еле шевелили языком. – Давайте вместе поедем, а то ни хрена не ездит уже.

– Поехали, а? – предложила Валентина Ивановна. – Чтоб другую не ждать.

Я вытаращил на неё глаза.

– Если хотите, езжайте, но я к ним не сяду. – Несмотря на сильнейшую усталость и головную боль, я сказал это достаточно твёрдо, решительно.

Как бы далеко ни была Синюшина гора от моего дома (а она в другом конце города), я бы лучше прошёл всё это расстояние за несколько часов пешком и умер у подъездной двери, но не стал бы садиться в ту машину.

Валентина Ивановна тоже всё-таки не села, и мы уехали на своём такси.

Машина везла быстро везла нас, продираясь сквозь вечернюю, почти что ночную тьму. Я прислонился к боковому стеклу и громко выдохнул. Спустя секунду на моё плечо легла рука.

– Не переживай, – сказала соседка. – Всё будет хорошо. Её там подлечат, а мы с тобой к её возвращению квартиру как следует подготовим, да?

– Да, – устало ответил я, по-прежнему смотря в окно на пролетающие мимо фонари. – Да.

Голову занимала одна единственная оставшаяся мысль.

«Лето кончилось, Артём».

ГЛАВА 5

Спустя девять дней, двадцать девятого июня, я приехал навестить бабушку в больнице. Настроение, как всегда за те дни, было паршивым. Меня просто убивало то, что приходиться ехать в такую даль каждый день. Конечно, я понимал, что должен это делать, да и было приятно видеть слабую, но тем не менее улыбку бабушки, однако меня не покидало ощущение тотальной несправедливости. Когда я около часа добирался до больницы, мне буквально хотелось кричать, бить в транспорте стёкла и тому подобное.

Но как бы это помогло?

Ответ был очевиден: никак. Так что свою обиду на жизнь приходилось заталкивать себе куда подальше.

Но всё-таки желание хоть как-то скрасить унылые, тяжкие дни бабушки в палате с другими стариками было сильнее злости. Так что я ехал молча и, с позволения сказать, покоряясь обстоятельствам.