«Чёрт!»

Все эти мысли…Бабушка…Мама…

Они всем своим весом давили на мой бедный мозг, и голова заболела сильнее. Должно быть, выглядел я также плохо, как и чувствовал себя, потому что Валентина Ивановна положила мне на плечо руку.

– Не волнуйся, – сказала она, – всё нормально будет. Ещё немного потерпим, и нас должны принять.

Не знаю, кем надо быть, чтобы при такой ситуации не испытывать волнения. Вероятно, камнем. Или сосулькой. Буквально.

– Ты хорошо себя чувствуешь? – поинтересовалась она.

Я покивал головой.

– Да. Просто устал ждать.

– Все тут устали, – сказала она, бросив взгляд на других ожидавших. Их было не так уж и много: два мужчины и женщина. Женщина выглядела так, словно вот-вот потеряет сознание.

Я опустил голову вниз и закрыл глаза. Решил сконцентрироваться на пульсирующей боли в висках, чтобы хоть что-то отвлекало от минут, которые, кажется, и не думали складываться в часы; время словно шло и топталось на месте одновременно. Но ни я, ни соседка не могли ничего с этим поделать. Тогда я понял вот что: беспомощность – одно из самых ужасных ощущений, которые может испытать человек.

****

Прошло ещё полтора бесконечных часа, прежде чем из того клятого кабинета вышли люди, и нас пригласили войти вместо них.

«Господи, неужели…»

Мы с Валентиной Ивановной вкатили в очень просторный кабинет бабушку и там ей измерили давление и температуру.

В основном говорили с соседкой, а я стоял в сторонке и смотрел в окно, сам не зная, что же я пытаюсь там разглядеть. Все те разговоры, в которые я не особенно вслушивался, в итоге привели к окончательному диагнозу: пневмония. Нам объяснили, что лежачие или мало подвижные люди, тем более старики, могут запросто подхватить болячку, которая, казалось бы, не может к ним прицепиться.

Валентина Ивановна как будто бы не удивилась итогу, а вот я всё ещё отказывался в это поверить. «Бред. Просто бред», – не переставал я твердить себе. Отрицание плохого во всей своей, мать её, красе.

Мой поток гневного отрицания прервала просьба женщины, говорившей с соседкой.

– Как тебя зовут?

– Что?

– Зовут тебя как? – повторила она свой вопрос, улыбаясь.

– Артём.

– Так, Артём. Тебе нужно будет сбегать в аптеку. Знаешь где здесь рядом аптека?

Да откуда ж я мог знать?!

– Нет. – Я помотал головой.

–Так, ну ладно.

Женщина объяснила мне, где там неподалёку аптека и я вроде бы запомнил.

Нам сказали очевидное (по большей части, для соседки, я же каждую минуту хранил надежду, что до этого не дойдёт): необходима госпитализация. А значит, нужно будет купить кое-что в аптеке. Памперсы для взрослых. Валентина Ивановна сказала, что побудет здесь и подождёт меня, а заодно поговорит с врачами. Она дала мне тысячу рублей (из тех денег, что относились к бабушкиной пенсии), а та женщина ещё раз объяснила, где аптека.

Я направился к выходу, где девушка открыла для меня дверь, и я выбежал в прохладную тьму улицы, подгоняемый страхом. Бояться чего-либо мне ещё тогда было не свойственно, но, чёрт возьми, кем я был? Девятнадцатилетним пацаном, который всё ещё обожает смотреть детские мультфильмы и дурачиться со своими друзьями. Конечно же, я мог испытывать чёртов страх! Впрочем, ладно. Меня в этом никто и не обвиняет.

На улице всюду летал назойливый пух, который в рыжем свете фонарей казался чем-то, как ни странно, красивым и успокаивающим. Я добежал до подземного перехода, спустился по лестнице вниз и резко затормозил. Место больше напоминало грёбаный лабиринт, чем подземный переход. Куча поворотов и лестниц. Мне не с первой попытки удалось добраться до нужной стороны улицы. «Наконец-то», – подумал я, увидев горящую зелёным вывеску аптеки. Я зашёл внутрь, не без смущения попросил то что мне было сказано купить, радуясь тому, что запомнил размер, и купив, побежал обратно.