«Держись… Держись!..»

Спускать бабушку было чертовски тяжело, даже с помощью остальных.

– Ненавижу пятый этаж… – со смешком прохрипел я, смотря на бабушку, когда мы были уже на площадке между вторым и первым этажами. Она улыбнулась мне, обнажив почти беззубый рот.

«Ты тоже держись, баба. Всё будет хорошо».

Когда мы наконец дотащили импровизированную носилку до машины, бабушку переложили на старенькую каталку и загрузили в авто. Загрузились и мы с соседкой. Я написал брату про предварительный диагноз, и что сейчас вместе с Валентиной Ивановной и бабушкой поеду в больницу. Он попросил меня скинуть ему адрес, что я и сделал. Больница была чертовки далеко от всех мест, где я обычно бываю, а именно на Синюшиной горе.

«Делать нечего. Придётся бороться».

Скорая мчала нас по дорогам, которые, как мне казалось, могут на раз два прекратить нашу невесёлую поездку, так сильно трясло этот старый, чёрт знает каких времён автомобиль-буханку. Всю поездку я смотрел то на бабушку, то на соседку, то в мутное окно. В голове крутилось множество мыслей, но одна была особенно чёткой.

«Лето кончилось».

Да.

Всё верно, Артём.

Твоё лето кончилось, не успев и начаться.

ГЛАВА 4

Мы с Валентиной Ивановной сидели в больничном коридоре и ждали, когда же очередь дойдёт до нас и бабушки. Людей в главный кабинет приглашали редко, а выходили они оттуда через довольно долгое время. Я сидел и смотрел на свои новые, совсем недавно купленные коричневые кроссовки и пытался всё это переварить.

Получалось так себе.

Атмосфера была именно такой, какой и должна быть атмосфера томительного ожидания, которое наполнено тревогой. Из палат доносились стоны, храп и кашель. Из одного конца коридора в другой, там где сидели я и соседка, медленно хромал какой-то дед с потерянным видом. Примерно на середине пути его перехватила женщина в больничном халате и отвела куда-то наверх, видимо, в свою палату. Я оторвал взгляд от своих кроссовок и посмотрел на бабушку, которая лежала на каталке справа от нас, укутанная домашним одеялом. Над ней кружила муха, и я встал чтобы прогнать её. Бабушка, судя по всему, дремала.

«Такая спокойная», – пронеслась у меня в голове мысль.

«И слабая».

Вторую мысль я прогнал прочь. Мне и так было хреново. От всего этого заболела голова, но попросить какую-нибудь таблетку я так и не решился. Почему-то мне казалось, что головная боль сейчас как никогда к месту. Знаю, это странно. Но так и было.

Вдруг послышался скрип колёс каталки и я повернулся в его сторону.

– Аккуратно!.. – произнесла женщина, прокатив мимо её мимо меня. Мне стало ещё больше не по себе. На каталке лежало тело, упакованное в чёрный мешок. Я поморгал и вернулся на диван, к Валентине Ивановне. Она мотнула головой в сторону тела:

– Вылечили, да? – Вопрос сопроводился смешком и улыбкой.

Я не против чёрного юмора, но тогда мне было не до смеха, так что я не улыбнулся. Лишь серьёзно посмотрел сперва на неё, потом на бабушку.

Через несколько минут пришло сообщение от брата:

Ну что? Не запустили?

Ещё нет, – напечатал я в ответ. – Ждём.

Понял. Ты сам как?

Голова болит.

Попроси таблетку.

Да ладно, может сама пройдёт.

Ну смотри.

Я убрал телефон и посмотрел в окно слева от себя. На улице уже окончательно стемнело. Мы провели в том месте шесть чёртовых часов. За это время меня посетило много разных мыслей, но одна то и дело возвращалась ко мне…

«Я должен быть здесь с мамой. Не с соседкой».

Прошло семь лет, с тех пор как мамы не стало. За эти годы я пролил по ней много слёз, и всё равно они и не думали заканчиваться. Она умерла в 2018-м году. Это случилось в больнице. Даже спустя столько лет я продолжаю на мгновение вспоминать о ней, когда проезжаю мимо той больницы. Проезжаю я мимо неё каждый день, по дороге на учёбу. К слову, я с ней даже не попрощался; просто не смог, и всё тут.