Целился ли он или нет, но… последовало два выстрела, и пуля противника смертельно поразила Лермонтова. Так кончил в возрасте 28 лет, и одинаковой смертью, поэт, который один мог вознаградить нас за безмерную потерю, понесенную нами в Пушкине. Странная вещь! Дантес и Мартынов оба служили в Кавалергардском полку…»

А вечером Фино повез Дюма в персидскую баню, где омовение на восточный лад закончилось курением кальяна, что тоже весьма понравилось Дюма, и он на протяжении шести недель, проведенных в Тифлисе, через каждые три дня посещал персидскую баню. Когда же Дюма начинал размышлять над тем, что происходит на Кавказе, то из-под его пера вырвались такие строки: «Если народ однажды добровольно покорился, а потом восстал, значит, причина тут – дурное управление, на которое он было согласился, а потом осознал, что оно душит народ. Огромным несчастьем России на Кавказе было отсутствие единой политической линии, направленной к строго определенной цели. Каждый новый наместник прибывал с новым планом, никак не согласующимся с предыдущим и зависящим лишь от фантазии очередного начальника. Иными словами, в реальных кавказских проблемах России существует столько же анархии и безалаберщины, что и в кавказской природе… Надо бы написать целую историю Кавказа, или, точнее сказать, правителей Кавказа, от князя Цицианова до князя Барятинского, чтобы дать объяснение той бедственной войне, которую Россия поддерживает безо всякого результата на протяжении шестидесяти лет… Здесь могло быть куда больше промышленности, чем ныне, ведь промышленность, создавая благосостояние, ведет за собою цивилизацию, а вслед за ней и мир. Составить программу было легко, но следовать ей – трудно.

Легче убивать людей, чем просвещать их: чтобы убивать их, надо иметь только порох и свинец; чтобы просвещать их, нужна некоторая социальная философия, которая не всем правительствам доступна. Покорение равнин было совершено за короткое время, но равнина не смирилась, а просто приняла иго, оставаясь враждебной по своей сущности. Ненависть, бессильная на плоскости, нашла неприступное убежище в горах; тайна сопротивления гор служит в утешении равнины; война горцев – только отголосок вздохов и ропота жителей равнины».

Живя в Тифлисе, Дюма захотел пересечь Кавказ поперек и решил потратить неделю на то, чтобы добраться до Владикавказа. С ним поехал и его русский переводчик – Калино. Проехав через Мцхету и Душети, в следующий полдень путники прибыли в Ананури – крепость на левом берегу Арагви. После того они доехали до Пасанаури, откуда дорога вывела их к подножью Казбека.

Из-за густого снега, пошедшего впервые за все путешествие, путники остановились на станции Кайшаури у подножия Крестовой горы, дорога на которую была засыпана снегом, толщиною не менее метра. За Крестовой начиналась уже земля Осетии и ингушей. Дюма писал, что и у того, и у другого народа, религия представляет собою смесь христианства с магометанством и в обычаях и у ингушей и у осетин нет строго выдержанных законов, кроме одного – закона кровной мести, который один дает уверенность в безопасности собственной жизни «среди этих диких народов, повинующихся только влечению собственных страстей».

На склоне Крестовой горы началась такая метель, пошел такой густой снег и поднялся такой сильный ветер, что было решено не ехать дальше, а возвратиться в Тифлис.

Через трое суток они добрались до Тифлиса. Это произошло в самый канун нового, 1859 года.

А Новый год Дюма и Муане встретили у князя Барятинского, принимавшего всю тифлисскую знать с царской роскошью. Две сотни гостей разместились за шестьюдесятью столами и столиками, как кому было угодно, занимая стол на двоих, на троих, или на девять-пятнадцать человек, что также очень понравилось Дюма.