Приключение Ренгардта Дмитрий Балаганский
Укол. Круговая защита. Ещё раз.
Серые огоньки, тускло освещающие тесную комнатушку, пускались в пляс, лишь на короткие мгновения замирая. Композитор, играющий на фоне, был сегодня своеобразен: лязг стали, приглушённый частый топот, тяжёлое дыхание. Проходила тренировка сына и отца. За маской и не разглядеть было, но юный Ренгардт знал, что там, за ней, наверняка скрывается улыбка его отца – Рене.
«Ты снова пришёл ко мне», – с добротой произнёс юноша
«Удивительное замечание, мой дар! – немного рассеянно подметил Рене, опуская вниз острие своего клинка. – Не совсем мне понятен его смысл. Я ведь с тобой здесь уже достаточно давно».
Ренгардт, устало вздохнув, продолжил.
«И ты снова уйдёшь, я знаю. Так бывает каждый раз. Хочу, чтобы ты знал, величина моей благодарности к тебе безмерна. Верю, что и маме доведётся услышать всё, сказанное мною в этот миг. Каждый ваш урок, проявление нежности и заботы… Не перечислить мне и малой части привнесённого вашими трудами в мою, увы, ставшею всё же серой, жизнь. Вину за это допущение ношу лишь я, обратилась она ношей, пусть и обжигающей меня, но в некоторой мере уже привычной. Принципы, кои вы воспитывали во мне, как и прежде, нерушимы, и быть таковому, покуда буду жив я сам. Но как бы я не любил жизнь и своё окружение, знайте, что переполнен я тоской по былым временам, и мысли о воссоединении не раз посещали меня. Тогда я, как ты учил, брал себя в руки, выбрасывал из головы всё лишнее и начинал усерднее работать. Позже стали явью и мамины предостережения – работа перестала защищать меня, увлекать в такое необходимое мне забытье. Болью я наполнен, она словно растущий паразит, упивающийся слабостью моей души. Но, клянусь – ему меня не сломить. И пусть от вас у меня остался лишь этот подарок, – юноша вынул из-за пазухи тусклый амулет, демонстрируя его отцу, – что держу я при себе со времён детства моего, дух мой, верю, крепок будет, как хотели бы того вы. Прощай.»
Сегодня Ренгардт решил взять на себя привилегию прощания. Закрыв глаза и вдохнув полной грудью, он понимал, где окажется после. Секунда – и вот перед глазами предстал пейзаж знакомый: стоящие неприкосновенно пилястры, тусклая точка единственной видимой отсюда звезды виднелась сквозь разбитые уже давно окна крыши, на полуразрушенных стенах были заботливо закреплены «виаты» – самодельные лампы, серый огонь которых не угасал лишь по причине зарядки их особой магией, дарованной когда-то существам, подобным юноше Ренгардту – магией чудес. Он же находился посреди толпы, придерживая в правой руке потрёпанную сумку, другой же машинально сжимал подаренный в былые времена покинувшими этот мир матерью и отцом амулет.
Среди извечной пустоты космоса располагается планета небольщих размеров, единственный дом для человекоподобных существ, прозванных арзмистрами. Дом, прозванный ими Ореолом Последних Дней. Вся поверхность его навечно покрыта снегом, некогда несущиеся вперёд потоки воды обратились льдом. Всего одно место в пределах Ореола считается обитаемым – Великий собор, стоящий скромно, словно младший брат расположенных рядом возвышающихся белых гор. И воистину странные существа населяют его – каждый день идут они, тут и там, говорят о разном, суетливо копошатся и бегут, освящённые лишь тусклым светом виатов. Кожа их сера и бледна, они то и дело теряются среди всюду проплывающих теней. Лишь на несколько минут удаётся им увидеть друг друга в озарении яркого, белого света: единственная звезда, виднеющаяся вдалеке – Кленгарра, ярко вспыхивает, свет наполняет всё вокруг, и даже исполинские стены мрачного собора с трудом способны этому помешать. В подобные мгновения местные обитатели полны восторга.
Случается подобное раз в неделю. Именно в это время начинает обход текущий Единый Правитель – серый лорд Кларус, хранитель Покоя. Улыбка застыла на его лице навсегда, лишь одно блеклое воспоминание внутри души короля способно рассказать о её происхождении. Величественной поступью шествует к центру площади правитель собора, а народ, только завидев его, бросает свои дела – грохот, шум, столпотворение, лишь бы успеть сказать ему о тяготах, пока есть возможность. Несколько секунд, и площадь вокруг него, как и всегда, наполняется жаждущими помощи. С должным вниманием слушает он свой народ, ведомый добродетелью, пронесённой сквозь власть времени личностями куда более великими, чем он сам. Ренгардт же в это время находился в стороне, как и всегда, работая на площади, раздавая то и дело проходящим мимо арзмистрам листовки, приглашающие на предстоящее юмористическое представление. Однако он также старался узреть и всё происходящее на площади.
Могучая рука Кларуса совершенно случайно выбирает из толпы посетителей, ибо Единый правитель в порыве исполнения долга не имеет права быть предвзятым. Один за одним, избранные королём говорят о своей судьбе и проблемах. Вот удостоился внимания сгорбившийся, понурый старик в рваном балахоне пепельного цвета. Хоть и проста была проблема его, достоин помощи он был не меньше остальных. После пришёл угрюмый мужчина, с порывом, хоть и несколько наивным, но оттого не менее сильным. За ним же, как правило, следовал другой. Так происходило до тех пор, пока звезда не прекращала источать столь яркий свет. Но сегодняшний день для Ренгардта стал другим.
Протиснувшись через толпу, навстречу королю вышла немолодая женщина, тут же упав на колени. Даже издалека чувствовалось – тлеет жизнь в ней, и особенно ярко желание её излить душевные муки в эти минуты.
«Говори», – прошептал Кларус едва слышно, но понял сказанное им абсолютно каждый.
«Который день беспокоит меня безутешное горе, – спокойно произнесла женщина. – Ведомо мне о том, что скоро суть моя обратится в прах, ведомо мне это, но не страшно. Опечалена я о другом – нестерпимо разъедает душу пропажа моей единственной дочери, моей светлой Элании. Сбилась она с истинного пути, дух её ослаб под гнётом тягот бытия. Который день не видела я её при своём деле, и как не пыталась поддержать, взбодрить – всё тщетно. День ото дня тянулись так, а затем… О, правитель, затем она пропала. Ничего не сказав, исчезла! Поиски, которыми я занялась, проходили долго, но ни к чему не привели. Если с ней случится что-то страшное, я себе этого не прощу. Где же найти мне силы, хранитель, что я могу сделать? Молю тебя, награди советом глупую женщину, помилуй мою истерзанную душу!»
Как только она договорила, яркий свет Кленгарры погас, оставив собор в привычной полутьме. Отчётливо был слышен её плач. Единый правитель подошёл к опечаленной женщине и, наклонившись, произнес следующее: «Спасение твоё в смирении». Гордо выпрямившись, он поспешил удалиться в закрытое для простого народа крыло – широко известный живущим в соборе Храм Пересветов, а затем тишина, являвшаяся весьма редкой гостью здесь, точно камень стремительно затонула в течении шума обыденной жизни. Женщина же никуда не ушла, лишь закрыла лицо руками.
«Прошу извинить меня за столь неожиданное беспокойство, – произнёс подошедший Ренгардт. – Боюсь, моя совесть не позволит оставить вас наедине со столь ужасной проблемой. Позвольте мне помочь вам». Юноша поспешил протянуть женщине свою руку после чего дама, всхлипывая, ухватилась за неё и поспешила подняться, часто моргая и оглядывая с ног до головы пришедшего к ней помощника.
«Вы… – тяжело было ей произносить и подбирать какие-либо слова сейчас, – вы всё слышали? Боже, что я говорю, если вы уже стоите предо мною, какая чушь!»
«Прошу вас, выдохните, вдохните, давайте попробуем успокоиться. Мне лишь остаётся догадываться, что творится у вас внутри. Но одно я знаю точно – исправить произошедшее ещё в наших силах, главное работать сообща».
Женщина послушалась совета, и спустя уже несколько секунд начала приходить в себя. Оглянувшись по сторонам, она задумчиво проговорила: «Её здесь нет, я опросила всех, кого только знала, искала даже там, где никогда не доводилось и бывать. Она покинула собор, в этом нет сомнений. Но за его стенами лишь смерть. Там её не ждёт ничего, кроме мерзких и беспощадных созданий! Так зачем она решилась на этот шаг?» Женщина взглянула в глаза юному Ренгардту, ожидая ответа.
«Чтобы ответить на этот вопрос, человека нужно хорошо знать. Если вы не в состоянии ответить на него, предположу, что мне будет ещё более непросто отвечать на подобное. Но я постараюсь, если вы позволите мне узнать больше».
«Я не смею держать вас здесь, молодой человек. С жилом районе у меня есть небольшая комната, там я обычно и нахожусь, занимаясь обычными домашними делами. Если вы не будете против, предлагаю пойти в мой дом и там обо всём поговорить».
«Бесспорно с вами согласен хотя бы потому, что обсуждать подобное на виду – не самая лучшая затея, на площади сейчас достаточно много народа. Ведите».
Организация жизни в весьма небольшом месте, подобном Великому собору – процесс, который некоторым может обманчиво показаться простым. Но это не так. Великий собор с давних времён был поделён на несколько важных частей: жилая часть, часть, предназначенная для работающих там священнослужителей и находящегося в её пределах Единого правителя, часть складов и арсенала, часть творческой жизни и досуга, а также промышленная часть, и все они подстраивались под основное правило ночи и дня. Правильное время можно было узнать, глядя на огромные, искусно украшенные часы, расположенные в Храме Пересветов.
