— Уилл, пожалуйста, не надо… — Майя запнулась и отвела взгляд. — Мой отец принимал участие в создании Кодекса. И сам в него свято верил, — она вздохнула и вновь посмотрела на Уилла. — Теперь ты знаешь, насколько низко я пала, связавшись с Пальме.
— А просто сказать как есть, не могла?
— И ты бы разрешил себя читать? — лицо у неё стало совсем взрослым, будто в девятнадцатилетнем теле поселилась взрослая и умудрённая опытом женщина.
— Нет, — поразмыслив пару секунд, честно ответил Уилл.
— Вот и я о том же, — вздохнула Майя. — Уголовной ответственности не будет, во время войны и во имя войны на нарушения Кодекса смотрят сквозь пальцы. Нужно было просто отправить на рубежи отличного пилота. Думаю, если эксперимент сочтут удачным, то изменится принцип подбора пилотов для юнитов.
— И трахаться будет не обязательно, — горько усмехнулся Уилл.

Они молчали несколько минут — Уилл не знал, о чём думала сейчас Майя: уложила голову на ладони и уставилась в одну точку невидящими глазами. Его же мысли почему-то лишь скользнули по перспективам, которые ждут их на рубежах, а потом устремились к длинным пальцам Майи, прямым и непокорным золотистым волосам и вечно меняющим цвет глазам. Да, чувства Уилла почти не претерпели изменений после того, как он узнал об обмане, по-прежнему любил эту двуличную засранку. «Интересно, её раскаяние искреннее? — подумал Уилл. — Или вновь врёт как дышит?» Он сознавал, что Майя, скорее всего, читает его мысли прямо сейчас, но это доставляло ему болезненное удовольствие. Мучить и себя, и её.

— Давай уже, показывай, как этот грёбаный блок сделать.

Занимались практически до утра — как оказалось, наука псиоников ничуть не проще науки управления истребителем. А если говорить о субъективном восприятии Уилла — значительно сложнее. И наглядных пособий, как симуляция органов управления кораблём, которые бы мигом всё прояснили, не существует. Уилл ругался про себя, но старался слушать, что ему говорит Майя, для которой эта тарабарщина была лёгкой и понятной. Как для Уилла кабина истребителя.

Наконец, когда Майя добилась от него желаемого результата, разбрелись по спальням. Даже на душ не хватило сил. Поутру столкнулись в ванной — до очередной практики оставалось не больше часа. Майя вела себя иначе, спокойнее, что ли. Уилл решил, что это связано с тем, что ей не нужно больше изображать заинтересованность, а ещё ублажать как последней шлюхе безразличного ей пилота. И тут же попытался остановить себя — теперь его мысли в свободном доступе напарницы.

— Уилл, всё нормально, я стараюсь не читать, пока мы не в интеграции, — заверила Майя, закончив вытирать лицо.
— А как ты тогда узнала, что я об этом думаю? — с грустной усмешкой сказал Уилл, который всё же пришёл к выводу, что недельная щетина ему вполне идёт: желания бриться не было. Нет, он больше не злился, знал, на что подписывался, но очередной порции вранья не хотелось — наелся вдоволь.
— Мысль яркая, проскочила. Прости, — щёки Майи покрыл лёгкий румянец, но она тут же взяла себя в руки: — Пальме лучше не говорить, что ты знаешь. Снимет нас с полётов.
— Сука твой Пальме, — хмыкнул Уилл, ещё раз брызнув в лицо ледяной водой, чтобы окончательно проснуться.
— Он такой же мой, как и твой, — сухо ответила Майя и вышла из ванной.

Последующие интеграции показывали результат не более шестидесяти процентов, при этом все учебные задания «Лиса» по-прежнему выполняла безупречно и с огромным преимуществом над остальными юнитами в группе. Считывая мысли напарника, Майя отлично справлялась, так что Уилл решил, что столь низкий показатель связан с его растерзанными чувствами — невозможно было абстрагироваться от эмоций даже во время слияния с кораблём. Впрочем, Уилл однозначно решил, что личные проблемы не должны влиять на дело: на войне нет места разбитым сердцам и изнасилованным разумам. Просто нет — надо сжать зубы и наконец попасть на рубежи.