Конечно, я не раз размышляла и представляла, как все будет проходить. По коротким рассказам служительниц храма, по тем отрывкам, что удалось выудить из книг, в моем воображении все было быстро, чисто и красиво. Без лишней суеты, без боли, без мучений. А наяву все оказалось совершенно наоборот. Быть может, именно поэтому служительницы не рассказывали нам о ритуале в подробностях. А может, и сами не знали, чего ожидать.

Из четырех различаемых мной силуэтов, три вихрем пронеслись по залу. Сама я снова оцепенела, сраженная неведомой силой, и могла лишь смотреть. Я молилась, чтобы все это оказалось ночным кошмаром. Но въедливый и отрезвляющий внутренний голос подсказывал — все наяву. Тени метались между храмовниками, не трогая тех, уничтожая лишь оставшихся девушек. Несколько раз мимо меня проносился темный вихрь, пронзая могильным холодом. В эти мгновения сердце замирало, рыдания, которые не могли вырваться наружу, сжимали изнутри.

Не знаю, сколько длилось это безумное представление и для кого оно было предназначено, но, наконец, все завершилось. Три тени вернулись к четвертой, которая все это время стояла неподвижно. Сейчас же она направилась ко мне.

— Спать, — я так и не увидела лица или хотя бы примерного облика того, по чьей вине все это происходило. О, а я была уверена, что именно обладатель этой тени и был здесь главным массовиком-затейником. Его голос — властный, низкий, хрипловатый. Мужской. Одно его слово возымело надо мной необъяснимую власть, и я провалилась в забытье.

2. Глава 2

Надежда была бы величайшей

из сил человеческой души,

если бы не существовало отчаяния.

Виктор Гюго

Кап-кап. Кап-кап. Звук-эхо. Звук-эхо. Капля срывается, отголосок раздается где-то в углу. Кромешная тьма помещения без единого лучика света холодным ужасом угнездилась в сознании. Ни окон, ни дверей, ни малюсенькой щели. Я ощупывала стены, пол, до потолка дотянуться не смогла...

Темнота.

Первые полчаса, а может и дольше, звала, сама не зная кого. Стучала в стены, сбив руки в кровь. Но, не дождавшись ответа, прекратила глупые попытки. Нет, меня будут держать здесь столько, сколько сочтут нужным.

Я так и не поняла, где капает вода. Как бы тщательно ни искала, как бы ни ощупывала пол, так и не смогла найти ни одной лужицы. Источник звука так и остался неведом. Может, он создан специально, чтобы сводить с ума? Или я уже покинула чертоги разума?

"- Лили, постой! Лилиана! — Дирк едва сумел догнать девушку. Та, пребывая в задумчивости, не слышала, что он звал ее.

— Хорошо, что я тебя догнал... — пытаясь отдышаться выпалил парень.

На его фоне тоненькая, словно тростинка, Лили, казалась совсем юной. Хотя стоило лишь заглянуть в глаза, чтобы понять, она — иная... Не такая, как прочие в деревне. Слишком много всего давило на хрупкие плечи. И именно это не позволило юноше сидеть, сложа руки.

— Чего же ты хотел? — едва заметная улыбка коснулась губ.

— Пойдем, скорее, — он взял ее за руку и, не обращая внимания на удивленный взгляд, повел к своему дому. На деревенских улицах, Лили чувствовала себя свободно, тут некого было бояться. Люди, жившие здесь, хоть и догадывались, откуда приходит странная девочка, молчали. Да и относились к одной из Избранных с некоторым почтением. Тем более, что храм, где она жила, был совсем близко от деревни, многие знали, какими строгими, а порой и жестокими, могут быть его служители.

Они вдвоем вошли в дом, где жили Дирк и его семья.

— Мам?! — звучно позвал парень. Лили невольно отметила, что, взрослея, он все больше становится похож на своего отца — местного кузнеца. Мужчину видного, сильного и строгого. Но вместе с тем справедливого...