Следующим же этапом этого адского балагана был антракт. Будто кто-то опустил занавес на четверых из тех, кто еще не сошел с ума окончательно и справился с болью. Меня этот занавес не коснулся.

— Растленные... — послышалось со всех сторон вперемешку с тихим зловещим смехом. Кто-то насмехался над нами, над ними... Над теми девушками, что сейчас оказались сокрыты от посторонних глаз. Тени, имевшие человеческие очертания, метнулись к ним, проникая под полог темноты. И в тот же миг стены храма отразили крики.

Я с ужасом наблюдала, как из-под полога, один за другим вылетают окровавленные куски ткани. Один за другим... И крики. Боль, ужас, страдание. Воздух вокруг буквально наполнился ими. Еще немного и они обретут телесную форму, встанут перед тобой черными демонами, коснуться и тебя, проникнут под кожу и истязают точно так же, разрывая на куски.

Я бы закрыла глаза, зажала бы ладонями уши, чтобы не видеть, не слышать... Убежала бы прочь. Если бы могла. Но мне не позволяли отвести взгляда.

Тени рассеялись, оставив лишь бесформенные, растерзанные и изуродованные до неузнаваемости, тела. А я должна была смотреть.

Если бы неведомая сила не сдерживала мое тело, весь мой организм, я бы тотчас рассталась с тем, что ела сегодня. Но меня продолжали держать. Меня и еще пятерых, из тех тринадцати, что привели сюда. В этот ужас. В этот адский балаган, даже не объяснив толком, почему именно мы. Я не была готова к такому. Разве так обращаются с Избранными?!

Слезы уже подступали к глазам, но я зажмурилась, сдерживая их. Оцепенение начало отступать. Превозмогая подчиняющую силу, подняла правую руку, приблизив ее к лицу, ощущая невероятное сопротивление, будто перемешивала голыми руками почти застывшую патоку. Еще несколько секунд ошалело ее оглядывая, начала подниматься на ноги.

«Ради этого нас забрали от родителей? Ради этого мы жили в изоляции от остальных, не имея права на нормальную жизнь? Это и есть наша Великая Цель? Я не позволю так со мной обращаться. Я человек. Я есть! Я живая! Я не...»

— позволю! — Последнее слово вырвалось из моих уст уже вслух. И довольно громко, хоть голос и был явно охрипшим.

«С честью и благодарностью ступишь ты под купол церемониального зала. С почтением и смирением займешь свое место. И безропотно отдашь свою душу в услужение Создателю нашему, когда придет твой черед. Не противься ему, прими его, ибо то и есть высший дар, Высшая Честь, преподнести ему душу свою».

Происходящее никак не походило на то, что я рисовала в своем воображении. Нас дрессировали быть чистыми, непорочными. Молчаливыми и покорными. Но как можно спокойно принять то, что твоих сестер рвут на куски?

И лишь теперь я поняла, что кроме храмовников и нас, жертв, здесь находились еще четверо. Смогла увидеть их, будто бы избавившись от мыльной пелены перед глазами. Высокие силуэты угадывались в спокойном свете свечей.

Я стояла на ногах и тяжело дышала, подъем и преодоление чужой силы дались безумно трудно. Будто поднялась вверх по бесконечной лестнице. Мышцы по всему телу ныли, спину и поясницу ломило от боли. Дыхание было шумным, особенно в наступившей тишине.

— Хватит, — сорвалось с моих губ, — это несправедливо! Прошу вас, проявите хоть каплю сострадания!

— Ее. Остальных прикончить, — услышала тихий мужской голос. Его тембр будто бы обволакивал своим звучанием. Вкрадчивость рычащих мягких нот, прозвучавших всего в нескольких словах, поражала, невольно притягивала.

Но все очарование голоса отступило, когда до меня с острой жгучей ненавистью стали доходить произнесенные незнакомцем слова. Он что же, просто пришел выбрать кого-то из нас? Одну из тринадцати, а остальных... Прикончить?! Это и есть оказанная Избранным Честь? Просто прикончить? Ни капли сострадания, принятия, благодарности за добровольно отданные ему жизни в конце концов! Создатель?!