Буквальный пример: в начале 2000-х в Колорадо-Спрингс решили сократить затраты на уличное освещение. Порядочные горожане рассчитывали сэкономить один миллион двадцать пять тысяч долларов, вот только на восстановление медного кабеля, который за то же время украли их не самые порядочные соседи, пришлось потратить около пяти миллионов.

С такого рода сбоем любой схемы, в которой заняты люди, никто так и не смог справиться за всю человеческую историю, и вряд ли у кого-нибудь получится в будущем. От способности группы людей идентифицировать и локализовать проявления такой ошибки зависит их общий результат.

Идеальные правила, способные ответить на все вопросы, находятся примерно там же, где обитает идеальный человек, – где-то очень далеко. Во многом нашу жизнь определяют принятые когда-то условности, и для них не всегда можно найти объективное и рациональное объяснение. Когда нет возможности отыскать схожие формулировки для всех «как?» и «почему?» и прийти к одинаковым ответам, тогда кто-то определяет, где проходит граница между правильным и неправильным и что будет с теми, кто эту границу пересечет. При этом вместо исчерпывающих и приемлемых доказательств эти правило надо как-то обосновать. Самым простым аргументом изначально было насилие, и принятие правил решало главную задачу – давало возможность пореже убивать друг друга. Для построения устойчивых Систем насилия в чистом виде не хватает в силу понятных причин – в один день всё меняет появление лучше подготовленного претендента.

Пришлось усложнить схему и при выборе самого главного опираться на родословную. Эта схема тоже периодически стала давать сбой – наследники нужного пола не рождались вовремя, рано умирали или не оправдывали ожиданий. Стали использовать еще один способ аргументации – опору на сокровенные знания, доступные и понятные далеко не всем. Умение читать и правильно толковать священные тексты и находить там нужные ответы, чтобы выдавать их за «волю свыше», помогло дополнить логику построения Системы. Такие аргументы тоже никак нельзя было назвать однозначными – сразу начались споры о том, какие тексты можно считать непререкаемыми источниками истины (то есть каноническими), а какие апокрифами. Вскоре выяснилось, что даже один и тот же текст можно истолковать по-разному, особенно если автор писал на полузабытом языке и умер несколько столетий назад. Те, кому больше нравились неправильные тексты или их слишком свободная интерпретация, заканчивали в изгнании или на костре.

Об этом чуть позже, пока остановимся на особенностях Системы, которая построена с помощью такой неоднозначной аргументации, но определяет для всех пределы дозволенного.

Начнем с того, что в отличие от инструментов, описанных в предыдущей главе, полученные правила никак не могут быть универсальными – они действуют только в пределах влияния тех, кто эти правила диктует. Как сами правила, так и подкрепляющие их аргументы могут без конца оспариваться и пересматриваться в зависимости от обстоятельств. Устойчивость всей конструкции зависит от убедительности правильной идеи или предположения, вокруг которых эта Система построена. Правила из предыдущей главы, построенные на объективных доказательствах, со временем только дополняются, не меняя своего содержания в принципе. Правила, установленные с помощью «так надо», действуют только определенный промежуток времени.

Португальцы в XV веке вернули контроль над южной стороной Гибралтара, отданный мусульманам семь столетий назад, и начали заплывать дальше и южнее всех, осваивая берега Африки. Они открывали новые земли, а кого можно было спросить насчет прав собственности на эти находки, кроме папы Римского? Кто еще в Европе тогда располагал более внушительным набором аргументов? Папа авансом отдает португальцам все неизвестные земли, которые они найдут к югу и востоку от мыса Бохадор (сейчас это Марокко). На западе пока не было ничего интересного – только океан и немного уже известных островов.