Они вновь рассмеялись и двинулись дальше.

– Ой, смотри! Помнишь, – Адна указала пальцем на большое лежащее дерево, – ну?! Очень давно мы здесь его вытаскивали из воды?! И кричали – «бурлаки!», «бурлаки!»!…

– Да, да помню! и мы вытащили его!

– Да, а давай Уста посидим на нём, как тогда, по бурлачим, по судачим…

– Хорошо. Здесь мы уже никому не мешаем принимать контрастные ванны!

Они вкарабкались на него и сели.

– Какое большое… – Адна легла, широко обхватив тёплый ствол, и приложила ухо к дереву. – Как мы его тогда таскали?… и зачем?… А зачем?! действительно…

– Да, плот прибило тогда к берегу, на нём какой-то человек при смерти… Так вроде бы…

Уста смотрела над водой, куда-то далеко – в даль: вспоминала, казалось, что-то своё…

– Да, да… мы ему помогли, он пришёл в себя и бросился в воду, к этому плавающему дереву…

Адна отстранилась от кожи бревна, но в ушах воем выгнулся звон.

– Я, конечно, всё помню: плыл-кричал и нырял-кричал! – «Там ребёнок!». Потом ливень, гроза: его искали – не нашли, дерево на берег втащили… и тоже – ничего… Бред какой-то!… В дупле, как в животе, что ли?!… и как он туда?… спрятали?… от кого?…

Уста тихонько сползла с пухлого бревна и спиной налегла на него.

– Какое огромное… и оно не понятно откуда?

– Слушай, а этот шальной старик сейчас не об этом ли говорил?!

Ариадна заглянула с лёгкой тревогой в глаза Августе.

– Старик?!… – Уста с упрёком отстранилась от этого, – Как-то не соединяется у меня… Хотя?… нет: всё же – нет! Да, никого и ничего мы тогда не нашли. Ой, как вино вставило на жаре-е!… или от этих воспоминаний?!…

Адна села на вершине бревна.

– От всего вместе, наверное,… у меня тоже, аж в ушах звенит… в каком ухе?

– На что загадала?

– Не скажу! Пусть сюрпризом будет для меня… или для тебя?…

– А я тут при чём?

Ариадна медленно освободилась от сил собственных, и притяженье земли аккуратно стащило её к подруге.

– Августа, а через сколько произошло у тебя это…

– Я поняла, – прервала мягко она, – через три дня. Он был вне себя, но мне казалось, что всё под контролем… но сделать ничего не удалось… Ведь всё впервые!… для обоих… насилие его было коротким! и он не ожидал, конечно, что всё кончится тут же – сразу!… тогда в нём всё опустеет и его безумство провалится в пропасть… Раскаяние и умаления простить его были ужасным зрелищем, в момент, когда я находилась в шоковом состоянии… Потом он всё сделал, чтобы вернуть мою любовь, вернее, сделать к ней шаг, то есть к нему… Да, и ему, как видишь это удалось, но… но я не простила его и он это знает.

Августа смахнула слезу со щеки и растёрла на пальцах.

– А сейчас мне его жаль, знаешь в чём? В том, что он не пропускает взглядом юбки того же возраста, в котором была я в тот миг, когда он стал мужчиной… Он любит меня ту, как яркий образ: слишком ярким было для него потрясение, в положительном смысле, до того, как он удовлетворился, а для меня и до, и после – в отрицательном… Да, я впервые говорю это, но все годы эти думала… А сейчас, когда пройдёт мимо этого кота девочка, я уже не смотрю, как его руки влезают в карманы брюк, чтобы…